Танковая промышленность: испытание эвакуацией. Предприятия танковой промышленности

Эвакуация завода № 183 из Харькова в Нижний Тагил, на площадку Уралвагонзавода, началась во второй половине сентября и закончилась в середине октября 1941 года. За это время из Харькова было отправлено 43 эшелона с оборудованием, людьми, материалами и заготовками.

На новой площадке в завод № 183 влились другие эвакуированные предприятия: Мариупольским металлургический завод имени Ильича и Московский станкостроительный завод имени Оржоникидзе.

Установка оборудования в Нижнем Тагиле велась исходя из расчета выпуска 20 в сутки, для чего было необходимо иметь до 1250 станков, работавших только на производство (без вспомогательного оборудования) и не менее 20000 рабочих. Из Харькова было привезено 1254 станка (вместе с вспомогательными) , а рабочих к началу ноября

1941 года было всего 11000, включая и бывший персонал Уралвагонзавода. Поэтому в Нижний Тагил переводились дополнительные контингенты рабочих из других городов, а также большое количество людей, не смевших производственной квалификации. Новое предприятие получило наименование Уральский танковый завод № 183.

В декабре 1941 года завод № 183 собрал из привезенного харьковского задела первые 25 танков Т-34, а к началу 1942 года почти все эвакуированное оборудование было установлено и подготовлено к пуску. Следует сказать, что площадка Уралвагонзавода позволила без особых проблем разместить три эвакуированных предприятия. Кроме того, здесь имелось мощное сталелитейное и горяче-штамповочное производство. Эта особенность, наряду с потерей заводов-поставщиков, потребовала внесения большого числа конструктивных и технологических изменений в конструкцию узлов и деталей Т-34.

Танковое производство в Нижнем Тагиле организовывалось по принципу законченного цикла в иеху - тот цех, который изготавливал детали. сам собирал из них узлы и механизмы. Всего было создано 16 основных цехов: механосборочные «ПО» (ходовая часть) и «119» (трансмиссия). крепежный «125» (болты, гайки, шпильки и т. п.), корпусных деталей «710» (механическая обработка деталей корпуса), кузнечный «630» (горячая штамповка), прессовый «640» (холодная штамповка), штампованного крепежа «690», литейные - «550» (мелкого стального литья). «563» (крупного стального литья). «595» (цветного литья), термический «680» (термообработка деталей), медницкий «160» (радиаторы, баки, трубки и т. п.), сборочный «130» (сборка танков), корпусной отдел «700» (сборка и сварка корпусов и башен), инструментальный «430» (изготовление инструмента) и ремонтно-механический «800» (ремонт оборудования). Кроме того, имелось несколько вспомогательных цехов.

За период развертывания производства Т-34 в Нижнем Тагиле было восстановлено, модернизировано и смонтировано 1691 единица оборудования, изготовлено 4876 приспособлений, 1025 холодных штампов, 215 пресс-форм и 200 комплектов металлических моделей.

Обработка верхней кромки литых башен на шлифовальном станке.

Завод № 183, 1942 год (РГАЭ).

В августе 1941 года по решению Государственного комитета обороны на базе Уралвагонзавода и 11 эвакуированных предприятий был создан Уральский танковый завод № 183 им. Коминтерна.

В конце 1941 года из западной части СССР сюда были эвакуированы одиннадцать предприятий, в том числе группа ученых Московского высшего технического училища имени Баумана, Государственная союзная лаборатория режущих инструментов и электросварки имени Игнатьева, Московский станкостроительный завод имени Орджоникидзе, Харьковский танковый №183, Мариупольский броневой завод имени Ильича, Харьковский паровозостроительный завод, Бежицкий сталелитейный завод. Уральский вагоностроительный завод одно за другим сворачивал производства: вагонное, экспериментальный цех, освобождая площадки для создания на базе эвакуированных в Нижний Тагил предприятий нового Уральского танкового завода. Основу его производства составил Харьковский танковый завод № 183 им.Коминтерна. В Нижний Тагил прибыл директор завода № 183 - Максарёв Юрий Евгеньевич. Приказом по заводу от 14 ноября 1941 года была утверждена схема организации управления заводом.

За время войны УТЗ выпустил 25 266 танков Т-34. Каждый второй танк Т-34, принявший участие в боевых действиях, сошёл с конвейера этого завода. Кроме того, на заводе было выпущено 63 тысячи артиллерийских передков, сотни тысяч авиабомб, снарядов и направляющих для самоходных ракетных зенитных установок («катюш»). Для двух авиационных заводов, эвакуированных из Москвы и Ленинграда, УТЗ поставил около четырех тысяч бронекорпусов самолетов ИЛ-2. Каждый девятый легендарный штурмовик имел бронекорпус УТЗ. Уральский танковый завод в 1943 году сыграл исключительную роль в создании Уральского добровольческого танкового корпуса. Из более 200 необходимых для комплектования корпуса танков, он произвел 145. Добровольцами на фронт весной 1943 года ушли 185 заводчан. Всего на полях сражений Великой Отечественной войны воевало более шести тысяч рабочих, из них 3111 человек отдали свои жизни за Родину. Уральский танковый завод № 183 за заслуги в создании танков в годы Великой Отечественной войны был награжден орденами Трудового Красного Знамени (1942), Красного Знамени (1943), Отечественной войны I степени (1945). 28 тысяч танкостроителей награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

На основании постановления № 667/СГКО директор завода Ю.Е. Максарев отдал приказ об эвакуации завода в глубокий тыл. Первый эшелон покинул Харьков 19 сентября и направился на Урал, в Нижний Тагил, на громадную территорию Уральского вагоностроительного завода (всего ко второй декаде октябри было отправлено 43 эшелона). На эту же площадку прибыли Московский станкостроительный завод имени С. Орджоникидзе, часть оборудования московских заводов «Красный пролетарий», «Станколит» и некоторые другие учреждения.

Первый танк на новом месте собрали уже 18 декабря, а к 31 декабря из узлов и детален, привезенных из Харькова, собрали и передали в войска 25 боевых машин. Расстановка оборудования па новой площадке завода осуществлялась из расчета выпуска 20 танков Т-34 в сутки. Для этого необходимо было иметь 1200- 1250 станков и не менее 2000 рабочих. Из Харькова прибыло 1254 станков (в том числе и вспомогательных). 1 ноября 1941 года завод № 183 располагал 6324 производственными и 5813 вспомогательными рабочими Уралвагонзавода. Из них 2500 - завода № 183, 550 - Мариупольского завода им. Ильича, 150 - завода № 184 «Коммунар» (г. Мариуполь) и 12 квалифицированными рабочими завода «Красный Профинтерн» (г. Мариуполь). И все же это число едва обеспечивало 60% по-требности в рабочих завода. К 20 ноября 1941 года на заводе имелось около 11000 рабочих различной квалификации.

Условия, вызванные войной и вынужденной эвакуацией большого количества промышленных предприятий на Урал, создали множество трудностей при развертывании производства танков на новой производственной площади. Почти все смежники, ранее снабжавшие завод № 183 приборами, резиной, электрооборудованием и т.п. прекратили поставки в связи с эвакуацией. На эти трудности налагались проблемы, вызванные необходимостью скорейшей перестройки Уралвагонзавода (УВЗ) па выпуск танков и потребовавшие исключительно большой работы всех звеньев завода. В интересах быстрого решения этой сложной и ответственной задачи конструкторский отдел завода № 183 с первых же дней своего пребывания в Нижнем Тагиле перестроил работу конструкторов и все свое внимание направил только па пересмотр конструкции деталей танка Т-34 с тем, чтобы они отвечали производственным возможностям, имеющимся на УВЗ. В конце ноября - начале декабря 1941 года в условиях суровой уральской зимы коллективу завода № 183 пришлось одновременно осуществлять планировку будущих цехов, монтировать оборудование, запускать производство и выпускать первые уральские танки Т-34.

В конце 1941 – первой половине 1942 года выпуск танков Т-34 осуществлялся на трех заводах: № 183 в Нижнем Тагиле, Сталинградском тракторном (СТЗ) и № 112 «Красное Сормово» в Горьком. Головным считался завод № 183, так же, как и его КБ – отдел 520. Предполагалось, что все изменения, вносимые в конструкцию тридцатьчетверки другими предприятиями, будут утверждаться именно здесь. На деле все выглядело несколько иначе. Незыблемыми оставались только ТТХ танка, в деталях же машины разных заводов-изготовителей существенно отличались друг от друга.

{{direct}}

Родовые признаки

Н апример, с 25 октября 1941 года на заводе № 112 приступили к изготовлению опытных образцов упрощенных бронекорпусов – без механической обработки кромок листов после газовой резки, с соединением деталей в «четверть» и шиповым соединением лобового листа с бортами и подкрылками.

На чертежах головного завода, поступивших на «Красное Сормово», в задней стенке башни имелся люк, закрываемый съемным броневым листом с креплением на шести болтах. Люк предназначался для демонтажа в полевых условиях поврежденной пушки. Металлурги завода по своей технологии кормовую стенку башни отливали сплошной, а отверстие под люк вырезалось на фрезерном станке. Вскоре выяснилось, что при обстреле из пулемета в съемном листе возникает вибрация, приводящая к отрыву болтов и срыву его с места.

Попытки отказаться от люка предпринимались неоднократно, однако каждый раз возражали представители заказчика. Тогда начальник сектора вооружения А. С. Окунев предложил с помощью двух танковых домкратов поднимать кормовую часть башни. При этом в образовавшееся отверстие между ее погоном и крышей корпуса пушка, снятая с цапф, свободно выкатывалась на крышу МТО. На испытаниях на переднюю кромку крыши корпуса приварили упор, предохранявший башню от сползания во время подъема.

Выпуск таких башен начался на заводе № 112 с 1 марта 1942 года. Военпред А. А. Афанасьев предложил вместо упорной планки на всю ширину крыши корпуса приварить броневой козырек, который одновременно служил бы упором и защищал от пуль и осколков зазор между торцом башни и крышей корпуса. Позже этот козырек и отсутствие люка в задней стенке башни стали отличительными чертами сормовских танков.

Из-за потери многих смежников танкостроителям приходилось проявлять чудеса изобретательности. Так, в связи с прекращением поставок из Днепропетровска воздушных баллонов для аварийного запуска двигателя на «Красном Сормове» стали использовать для их изготовления выбракованные по мехобработке корпуса артиллерийских снарядов.

Выкручивались, как могли, и на СТЗ: с августа 1941 года начались перебои с поставкой резины из Ярославля, поэтому с 29 октября все тридцатьчетверки на СТЗ стали оснащаться литыми опорными катками с внутренней амортизацией. В результате характерной внешней особенностью сталинградских танков являлось отсутствие резиновых бандажей на всех опорных катках. Была разработана и новая конструкция трака со спрямленной беговой дорожкой, позволившая снизить шум при движении машины. Ликвидировали «обрезинку» и на ведущих и направляющих колесах.

Еще одной характерной особенностью танков СТЗ стали корпус и башня, изготавливавшиеся по упрощенной технологии, разработанной заводом № 264 по примеру «Красного Сормова». Броневые детали корпуса соединялись между собой в «шип». Варианты в «замок» и в «четверть» сохранились лишь в соединении верхнего лобового листа корпуса с крышей и днища с нижними листами носа и кормы. В результате значительного уменьшения объема механической обработки деталей цикл сборки корпусов сократился с девяти суток до двух. Что касается башни, то ее принялись сваривать из листов сырой брони с последующей закалкой уже в собранном виде. При этом совершенно отпала необходимость в правке деталей после закалки и облегчилась подгонка их при сборке «по месту».

Сталинградский тракторный выпускал и ремонтировал танки вплоть до того момента, когда линия фронта подошла к заводским цехам. 5 октября 1942 года в соответствии с приказом Наркомата тяжелой промышленности (НКТП) все работы на СТЗ были прекращены, а оставшиеся рабочие эвакуированы.

Основным же производителем тридцатьчетверок в 1942 году оставался завод № 183, хотя после эвакуации выйти на требуемый режим ему удалось не сразу. В частности, план первых трех месяцев 1942 года выполнен не был. Последующий рост выпуска танков основывался, с одной стороны, на четкой и рациональной организации производства, а с другой – на снижении трудоемкости изготовления Т-34. Был произведен подетальный пересмотр конструкции машины, в результате которого упростили изготовление 770 и совсем отменили изготовление 5641 наименования деталей. Были отменены также и 206 покупных изделий. Трудоемкость механической обработки корпуса снизилась с 260 до 80 нормочасов.

Существенным изменениям подверглась ходовая часть. В Нижнем Тагиле стали отливать опорные катки по типу сталинградских – без резиновых бандажей. Начиная с января 1942 года применительно к одному борту на танк устанавливалось три или четыре таких катка. Дефицитную резину убрали и с направляющего и ведущего колес. Последнее, кроме того, изготавливали цельнолитым – без роликов.

Из системы смазки двигателя исключили масляный радиатор и увеличили до 50 л емкость масляного бака. В системе питания шестеренчатый насос заменили насосом коловратного типа. Из-за недопоставки комплектующих электроприборов до весны 1942 года на большинстве танков не устанавливались некоторые контрольно-измерительные приборы, фары, задний фонарь, электромотор вентилятора, сигнал и ТПУ.

Следует особо подчеркнуть, что в ряде случаев изменения, направленные на упрощение конструкции и снижение трудоемкости изготовления боевых машин, не были оправданны. Некоторые из них впоследствии обернулись снижением эксплуатационных характеристик Т-34.

Помогли наука и изобретательность

Наращиванию выпуска тридцатьчетверок в 1942 году способствовало внедрение сначала на заводе № 183, а затем и на других предприятиях автоматической сварки под слоем флюса, разработанной академиком Е. О. Патоном. 183-й завод оказался в этом деле лидером не случайно – решением СНК СССР Институт электросварки Академии наук УССР был эвакуирован в Нижний Тагил, причем на территорию Уральского танкового завода.

В январе 1942 года в порядке эксперимента изготовили корпус, у которого один борт был сварен вручную, а другой борт и нос – под слоем флюса. После этого для определения прочности швов корпус отправили на полигон. Как рассказывал Е. О. Патон в своих воспоминаниях, «танк подвергли жестокому обстрелу с весьма короткой дистанции бронебойными и фугасными снарядами. Первые же попадания в борт, сваренный вручную, вызвали солидное разрушение шва. После этого танк повернули и под огонь попал второй борт, сваренный автоматом... Семь попаданий подряд! Наши швы выдержали, не поддались! Они оказались крепче самой брони. Также выдержали проверку огнем швы носовой части. Это была полная победа автоматической скоростной сварки».

На заводе сварку поставили на конвейер. В цех закатили несколько вагонных тележек, оставшихся с довоенного производства, вырезали в их рамах скосы по конфигурации бортов корпуса танка. Над линией тележек поставили шатер из балок так, чтобы сварочные головки могли передвигаться по балкам вдоль и поперек корпуса, и соединив вместе все тележки, получили конвейер. На первой позиции сваривали поперечные швы, на следующей – продольные, затем переставляли корпус на ребро, сначала одной стороной, потом другой. Завершали сварку, повернув корпус днищем вверх. Некоторые места, где нельзя было использовать автомат, варились вручную. Благодаря применению автоматической сварки трудоемкость изготовления корпуса снизилась в пять раз. К концу 1942 года только на заводе № 183 работало шесть сварочных автоматов. К концу 1943-го их количество на танковых заводах достигло 15, а еще через год – 30.

Наряду с проблемами сварки узким местом оставалось производство литых башен, которые формовали в землю. Эта технология требовала большего объема работ по обрубке и газовой обрезке литников и заливин в швы между блоками формы. Главный металлург завода П. П. Маляров и начальник сталелитейного цеха И. И. Атопов предложили внедрить машинную формовку. Но для этого требовалась совершенно новая конструкция башни. Ее проект весной 1942 года разработал М. А. Набутовский. Она вошла в историю как башня так называемой шестигранной или улучшенной формы. И то, и другое название весьма условно, так как предыдущая башня тоже имела шестигранную форму, разве что более вытянутую и пластичную. Что же касается «улучшенности», то это определение целиком относится к технологии изготовления, поскольку новая башня по-прежнему оставалась очень тесной и неудобной для экипажа. У танкистов за свою близкую к правильному шестиграннику форму она получила прозвище «гайка».

Больше изготовителей, хуже качество

В соответствии с распоряжением ГКО от 31 октября 1941 года к бронекорпусному производству для Т-34 и КВ был подключен Уралмашзавод (Уральский завод тяжелого машиностроения, УЗТМ). Однако до марта 1942-го он выдавал только раскрой корпусов, который поставлял на «Красное Сормово» и в Нижний Тагил. В апреле 1942 года здесь начались полная сборка корпусов и изготовление башен тридцатьчетверок для завода № 183. А 28 июля 1942 года УЗТМ поручили организовать производство уже всего танка Т-34 и удвоить выпуск башен для него ввиду остановки завода № 264.

Серийный выпуск Т-34 начался на Уралмаше в сентябре 1942-го. При этом возникло немало проблем, например с башнями – из-за увеличения программы литейные цехи не могли обеспечить выполнение плана. По решению директора завода Б. Г. Музурукова были задействованы свободные мощности 10 000-тонного пресса «Шлеман». Конструктор И. Ф. Вахрушев и технолог В. С. Ананьев разработали конструкцию штампованной башни, и с октября 1942 по март 1944 года их изготовили 2050 единиц. При этом УЗТМ не только полностью обеспечил свою программу, но и поставил значительное число таких башен на Челябинский Кировский завод (ЧКЗ).

Впрочем, танки Уралмаш выпускал недолго – до августа 1943 года. Затем это предприятие стало основным производителем САУ на базе Т-34.

Стремясь компенсировать неизбежную потерю Сталинградского тракторного, в июле 1942 года ГКО дал задание приступить к выпуску тридцатьчетверок на ЧКЗ. Первые танки покинули его цехи уже 22 августа. В марте 1944-го их выпуск на этом предприятии прекратили с целью наращивания производства тяжелых танков ИС-2.

В 1942 году к производству Т-34 подключился и завод № 174 имени К. Е. Ворошилова, эвакуированный из Ленинграда в Омск. Конструкторскую и технологическую документацию ему передали завод № 183 и УЗТМ.

Говоря о выпуске танков Т-34 в 1942–1943 годах, следует отметить, что к осени 1942-го наступил кризис их качества. К этому привели постоянный количественный рост изготовления тридцатьчетверок и привлечение к нему все новых и новых предприятий. Проблема рассматривалась на конференции заводов НКТП, проведенной 11–13 сентября 1942 года в Нижнем Тагиле. Вел ее замнаркома танковой промышленности Ж. Я. Котин. В выступлениях его и главного инспектора НКТП Г. О. Гутмана прозвучала жесткая критика в адрес заводских коллективов.

Разнос возымел действие: в течение второй половины 1942 – первой половины 1943 года на Т-34 было введено много изменений и усовершенствований. С осени 1942-го на танках начали устанавливать наружные топливные баки – кормовые прямоугольной или бортовые цилиндрической (на машинах ЧКЗ) формы. В конце ноября на тридцатьчетверку вернули ведущее колесо с роликами, ввели штампованные опорные катки с резиновыми бандажами. С января 1943 года танки оснащаются воздухоочистителями «Циклон», а с марта – июня – пятискоростными коробками передач. Кроме того, до 100 артвыстрелов был увеличен боекомплект, введен вытяжной башенный вентилятор. В 1943 году перископический прицел ПТ-4-7 заменили командирской панорамой ПТК-5, внедрили много других, более мелких усовершенствований, как, например, десантные поручни на башне.

Серийное производство танков Т-34 образца 1942 года (так неофициально, но наиболее часто они именуются в литературе) осуществлялось на заводах № 183 в Нижнем Тагиле, № 174 в Омске, УЗТМ в Свердловске и ЧКЗ в Челябинске. До июля 1943-го был выпущен 11 461 танк этой модификации.

Летом 1943 года на Т-34 начали устанавливать командирскую башенку. Интересная деталь: приоритет в этом вопросе отстаивают в своих отчетах по танкостроению за период Великой Отечественной войны три завода – № 183, Уралмаш и «Красное Сормово». На самом деле тагильчане предложили разместить башенку в корме башни за люками и посадить в башню третьего танкиста, как на опытном танке Т-43. Но и двум членам экипажа было тесно в «гайке», какой уж там третий! Уралмашевская башенка хоть и находилась над левым командирским башенным люком, но была штампованной конструкции, и ее тоже отвергли. И лишь литая сормовская «прописалась» на тридцатьчетверке.

В таком виде Т-34 серийно выпускались до середины 1944 года, причем последним завершил их производство завод № 174 в Омске.

Встреча с «Тиграми»

Именно эти машины вынесли на себе основную тяжесть жесточайшего танкового противоборства на Курской дуге (в частях Воронежского и Центрального фронтов тридцатьчетверки составляли 62%), в том числе и знаменитого Прохоровского сражения. Последнее вопреки сложившемуся стереотипу проходило не на каком-то отдельно взятом поле, вроде Бородинского, а развернулось на фронте протяженностью до 35 км и представляло собой ряд отдельных танковых боев.

Вечером 10 июля 1943 года командование Воронежского фронта получило приказ Ставки ВГК о нанесении контрудара по группировке немецких войск, наступавшей на прохоровском направлении. Для этой цели из резервного Степного фронта в состав Воронежского были переданы 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова (первая танковая армия однородного состава). Ее формирование началось 10 февраля 1943 года. К началу Курской битвы она дислоцировалась в районе Острогожска (Воронежская область) и имела в своем составе 18-й и 29-й танковые корпуса, а также 5-й гвардейский механизированный корпус.

6 июля в 23.00 был получен приказ, требовавший сосредоточения армии на правом берегу реки Оскол. Уже в 23.15 тронулся с места передовой отряд объединения, а спустя 45 минут за ним двинулись главные силы. Необходимо отметить безукоризненную организацию передислокации. По маршрутам следования колонн было запрещено встречное движение. Армия шла круглосуточно, с короткими привалами для заправки машин. Марш надежно прикрывался зенитной артиллерией и авиацией и благодаря этому остался незамеченным вражеской разведкой. За трое суток объединение переместилось на 330– 380 км. При этом почти не было случаев выхода боевых машин из строя по техническим причинам, что свидетельствует как о возросшей надежности танков, так и о грамотном их обслуживании.

9 июля 5-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе Прохоровки. Предполагалось, что объединение с двумя приданными ему танковыми корпусами – 2-м и 2-м гвардейским в 10.00 12 июля атакует германские войска и совместно с 5-й и 6-й гвардейскими общевойсковыми армиями, а также 1-й танковой армией уничтожит вклинившуюся на обоянском направлении группировку противника, не допустив ее отступления на юг. Однако подготовка контрудара, начавшаяся 11 июля, была сорвана немцами, которые нанесли по нашей обороне два мощных удара: один – в направлении Обояни, другой – на Прохоровку. В результате частичного отхода наших войск артиллерия, которой в контрударе отводилась значительная роль, понесла потери и на позициях развертывания, и в движении к линии фронта.

12 июля в 8.30 главные силы немецких войск в составе моторизованных дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова», насчитывавших до 500 танков и штурмовых орудий, перешли в наступление в направлении станции Прохоровка. В то же самое время после 15-минутной артподготовки немецкая группировка была атакована основными силами 5-й гвардейской танковой армии, что привело к развертыванию встречного танкового сражения, в котором с обеих сторон приняло участие около 1200 бронированных машин. Несмотря на то, что 5-я гвардейская танковая армия, действовавшая в полосе 17–19 км, смогла добиться плотности боевых порядков до 45 танков на 1 км, выполнить поставленную задачу она не смогла. Потери армии составили 328 танков и САУ, а вместе с приданными соединениями достигли 60% первоначальной численности.

Так что новые немецкие тяжелые танки оказались для Т-34 твердым орешком. «Боялись мы этих «Тигров» на Курской дуге, – вспоминал бывший командир тридцатьчетверки Е. Носков, – честно признаюсь. Из своей 88-мм пушки он, «Тигр», болванкой, то есть бронебойным снарядом с дистанции две тысячи метров прошивал нашу тридцатьчетверку насквозь. А мы из 76-мм пушки могли поразить этого толстобронированного зверя лишь с дистанции пятьсот метров и ближе новым подкалиберным снарядом…»

Еще одно свидетельство участника Курской битвы – командира танковой роты 10-го танкового корпуса П. И. Громцева: «Сначала стреляли по «Тиграм» метров с 700. Видишь – попадаешь, искры бронебойные высекают, а он идет хоть бы что и один за другим расстреливает наши танки. Благоприятствовала лишь сильная июльская жара – «Тигры» то там, то здесь загорались. Оказалось потом, что нередко вспыхивали бензиновые пары, скапливающиеся в моторном отделении танка. Напрямую удавалось подбить «Тигр» или «Пантеру» лишь метров с 300 и то только в борт. Много тогда наших танков сгорело, однако наша бригада все же потеснила немцев километра на два. Но мы были на пределе, больше такого боя не выдержать».

Такого же мнения о «Тиграх» придерживался и ветеран 63-й гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого танкового корпуса Н. Я. Железнов: «...Пользуясь тем, что у нас 76-мм пушки, которые в лоб могут взять их броню только с 500 метров, они стояли на открытом месте. А попробуй подойди? Он тебя сожжет за 1200– 1500 метров! Наглые были. По существу пока 85-мм пушки не было, мы, как зайцы, от «Тигров» бегали и искали возможность как бы так вывернуться и ему в борт влепить. Тяжело было. Если ты видишь, что на расстоянии 800–1000 метров стоит «Тигр» и начинает тебя «крестить», то пока водит стволом горизонтально, ты еще можешь сидеть в танке. Как только начал водить вертикально – лучше выпрыгивай. Сгоришь! Со мной такого не было, а вот ребята выпрыгивали. Ну а когда появился Т-34-85, тут уже можно было выходить один на один...»

На трудовом фронте развернулась борьба за увеличение выпуска танков

В конце 1941 - первой половине 1942 года выпуск танков Т-34 осуществлялся на трех заводах: № 183 в Нижнем Тагиле, Сталинградском тракторном (СТЗ) и № 112 «Красное Сормово» в Горьком. Головным считался завод № 183, так же, как и его КБ - отдел 520. Предполагалось, что все изменения, вносимые в конструкцию тридцатьчетверки другими предприятиями, будут утверждаться именно здесь. На деле все выглядело несколько иначе. Незыблемыми оставались только ТТХ танка, в деталях же машины разных заводов-изготовителей существенно отличались друг от друга.

РОДОВЫЕ ПРИЗНАКИ

Например, с 25 октября 1941 года на заводе № 112 приступили к изготовлению опытных образцов упрощенных бронекорпусов - без механической обработки кромок листов после газовой резки, с соединением деталей в «четверть» и шиповым соединением лобового листа с бортами и подкрылками.

На чертежах головного завода, поступивших на «Красное Сормово», в задней стенке башни имелся люк, закрываемый съемным броневым листом с креплением на шести болтах. Люк предназначался для демонтажа в полевых условиях поврежденной пушки. Металлурги завода по своей технологии кормовую стенку башни отливали сплошной, а отверстие под люк вырезалось на фрезерном станке. Вскоре выяснилось, что при обстреле из пулемета в съемном листе возникает вибрация, приводящая к отрыву болтов и срыву его с места.

Попытки отказаться от люка предпринимались неоднократно, однако каждый раз возражали представители заказчика. Тогда начальник сектора вооружения А. С. Окунев предложил с помощью двух танковых домкратов поднимать кормовую часть башни. При этом в образовавшееся отверстие между ее погоном и крышей корпуса пушка, снятая с цапф, свободно выкатывалась на крышу МТО. На испытаниях на переднюю кромку крыши корпуса приварили упор, предохранявший башню от сползания во время подъема.

Выпуск таких башен начался на заводе № 112 с 1 марта 1942 года. Военпред А. А. Афанасьев предложил вместо упорной планки на всю ширину крыши корпуса приварить броневой козырек, который одновременно служил бы упором и защищал от пуль и осколков зазор между торцом башни и крышей корпуса. Позже этот козырек и отсутствие люка в задней стенке башни стали отличительными чертами сормовских танков.

Из-за потери многих смежников танкостроителям приходилось проявлять чудеса изобретательности. Так, в связи с прекращением поставок из Днепропетровска воздушных баллонов для аварийного запуска двигателя на «Красном Сормове» стали использовать для их изготовления выбракованные по мехобработке корпуса артиллерийских снарядов.

Выкручивались, как могли, и на СТЗ: с августа 1941 года начались перебои с поставкой резины из Ярославля, поэтому с 29 октября все тридцатьчетверки на СТЗ стали оснащаться литыми опорными катками с внутренней амортизацией. В результате характерной внешней особенностью сталинградских танков являлось отсутствие резиновых бандажей на всех опорных катках. Была разработана и новая конструкция трака со спрямленной беговой дорожкой, позволившая снизить шум при движении машины. Ликвидировали «обрезинку» и на ведущих и направляющих колесах.

Еще одной характерной особенностью танков СТЗ стали корпус и башня, изготавливавшиеся по упрощенной технологии, разработанной заводом № 264 по примеру «Красного Сормова». Броневые детали корпуса соединялись между собой в «шип». Варианты в «замок» и в «четверть» сохранились лишь в соединении верхнего лобового листа корпуса с крышей и днища с нижними листами носа и кормы. В результате значительного уменьшения объема механической обработки деталей цикл сборки корпусов сократился с девяти суток до двух. Что касается башни, то ее принялись сваривать из листов сырой брони с последующей закалкой уже в собранном виде. При этом совершенно отпала необходимость в правке деталей после закалки и облегчилась подгонка их при сборке «по месту».

Сталинградский тракторный выпускал и ремонтировал танки вплоть до того момента, когда линия фронта подошла к заводским цехам. 5 октября 1942 года в соответствии с приказом Наркомата тяжелой промышленности (НКТП) все работы на СТЗ были прекращены, а оставшиеся рабочие эвакуированы.

Основным же производителем тридцатьчетверок в 1942 году оставался завод № 183, хотя после эвакуации выйти на требуемый режим ему удалось не сразу. В частности, план первых трех месяцев 1942 года выполнен не был. Последующий рост выпуска танков основывался, с одной стороны, на четкой и рациональной организации производства, а с другой - на снижении трудоемкости изготовления Т-34. Был произведен подетальный пересмотр конструкции машины, в результате которого упростили изготовление 770 и совсем отменили изготовление 5641 наименования деталей. Были отменены также и 206 покупных изделий. Трудоемкость механической обработки корпуса снизилась с 260 до 80 нормочасов.

Существенным изменениям подверглась ходовая часть. В Нижнем Тагиле стали отливать опорные катки по типу сталинградских - без резиновых бандажей. Начиная с января 1942 года применительно к одному борту на танк устанавливалось три или четыре таких катка. Дефицитную резину убрали и с направляющего и ведущего колес. Последнее, кроме того, изготавливали цельнолитым - без роликов.

Из системы смазки двигателя исключили масляный радиатор и увеличили до 50 л емкость масляного бака. В системе питания шестеренчатый насос заменили насосом коловратного типа. Из-за недопоставки комплектующих электроприборов до весны 1942 года на большинстве танков не устанавливались некоторые контрольно-измерительные приборы, фары, задний фонарь, электромотор вентилятора, сигнал и ТПУ.

Следует особо подчеркнуть, что в ряде случаев изменения, направленные на упрощение конструкции и снижение трудоемкости изготовления боевых машин, не были оправданны. Некоторые из них впоследствии обернулись снижением эксплуатационных характеристик Т-34.

ПОМОГЛИ НАУКА И ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ

Наращиванию выпуска тридцатьчетверок в 1942 году способствовало внедрение сначала на заводе № 183, а затем и на других предприятиях автоматической сварки под слоем флюса, разработанной академиком Е. О. Патоном. 183-й завод оказался в этом деле лидером не случайно - решением СНК СССР Институт электросварки Академии наук УССР был эвакуирован в Нижний Тагил, причем на территорию Уральского танкового завода.

В январе 1942 года в порядке эксперимента изготовили корпус, у которого один борт был сварен вручную, а другой борт и нос - под слоем флюса. После этого для определения прочности швов корпус отправили на полигон. Как рассказывал Е. О. Патон в своих воспоминаниях, «танк подвергли жестокому обстрелу с весьма короткой дистанции бронебойными и фугасными снарядами. Первые же попадания в борт, сваренный вручную, вызвали солидное разрушение шва. После этого танк повернули и под огонь попал второй борт, сваренный автоматом... Семь попаданий подряд! Наши швы выдержали, не поддались! Они оказались крепче самой брони. Также выдержали проверку огнем швы носовой части. Это была полная победа автоматической скоростной сварки».

На заводе сварку поставили на конвейер. В цех закатили несколько вагонных тележек, оставшихся с довоенного производства, вырезали в их рамах скосы по конфигурации бортов корпуса танка. Над линией тележек поставили шатер из балок так, чтобы сварочные головки могли передвигаться по балкам вдоль и поперек корпуса, и соединив вместе все тележки, получили конвейер. На первой позиции сваривали поперечные швы, на следующей - продольные, затем переставляли корпус на ребро, сначала одной стороной, потом другой. Завершали сварку, повернув корпус днищем вверх. Некоторые места, где нельзя было использовать автомат, варились вручную. Благодаря применению автоматической сварки трудоемкость изготовления корпуса снизилась в пять раз. К концу 1942 года только на заводе № 183 работало шесть сварочных автоматов. К концу 1943-го их количество на танковых заводах достигло 15, а еще через год - 30.

Наряду с проблемами сварки узким местом оставалось производство литых башен, которые формовали в землю. Эта технология требовала большего объема работ по обрубке и газовой обрезке литников и заливин в швы между блоками формы. Главный металлург завода П. П. Маляров и начальник сталелитейного цеха И. И. Атопов предложили внедрить машинную формовку. Но для этого требовалась совершенно новая конструкция башни. Ее проект весной 1942 года разработал М. А. Набутовский. Она вошла в как башня так называемой шестигранной или улучшенной формы. И то, и другое название весьма условно, так как предыдущая башня тоже имела шестигранную форму, разве что более вытянутую и пластичную. Что же касается «улучшенности», то это определение целиком относится к технологии изготовления, поскольку новая башня по-прежнему оставалась очень тесной и неудобной для экипажа. У танкистов за свою близкую к правильному шестиграннику форму она получила прозвище «гайка».

БОЛЬШЕ ИЗГОТОВИТЕЛЕЙ, ХУЖЕ КАЧЕСТВО

В соответствии с распоряжением ГКО от 31 октября 1941 года к бронекорпусному производству для Т-34 и КВ был подключен Уралмашзавод (Уральский завод тяжелого машиностроения, УЗТМ). Однако до марта 1942-го он выдавал только раскрой корпусов, который поставлял на «Красное Сормово» и в Нижний Тагил. В апреле 1942 года здесь начались полная сборка корпусов и изготовление башен тридцатьчетверок для завода № 183. А 28 июля 1942 года УЗТМ поручили организовать производство уже всего танка Т-34 и удвоить выпуск башен для него ввиду остановки завода № 264.

Серийный выпуск Т-34 начался на Уралмаше в сентябре 1942-го. При этом возникло немало проблем, например с башнями - из-за увеличения программы литейные цехи не могли обеспечить выполнение плана. По решению директора завода Б. Г. Музурукова были задействованы свободные мощности 10 000-тонного пресса «Шлеман». Конструктор И. Ф. Вахрушев и технолог В. С. Ананьев разработали конструкцию штампованной башни, и с октября 1942 по март 1944 года их изготовили 2050 единиц. При этом УЗТМ не только полностью обеспечил свою программу, но и поставил значительное число таких башен на Челябинский Кировский завод (ЧКЗ).

Впрочем, танки Уралмаш выпускал недолго - до августа 1943 года. Затем это предприятие стало основным производителем САУ на базе Т-34.

Стремясь компенсировать неизбежную потерю Сталинградского тракторного, в июле 1942 года ГКО дал задание приступить к выпуску тридцатьчетверок на ЧКЗ. Первые танки покинули его цехи уже 22 августа. В марте 1944-го их выпуск на этом предприятии прекратили с целью наращивания производства тяжелых танков ИС-2.

В 1942 году к производству Т-34 подключился и завод № 174 имени К. Е. Ворошилова, эвакуированный из Ленинграда в Омск. Конструкторскую и технологическую документацию ему передали завод № 183 и УЗТМ.

Говоря о выпуске танков Т-34 в 1942-1943 годах, следует отметить, что к осени 1942-го наступил кризис их качества. К этому привели постоянный количественный рост изготовления тридцатьчетверок и привлечение к нему все новых и новых предприятий. Проблема рассматривалась на конференции заводов НКТП, проведенной 11-13 сентября 1942 года в Нижнем Тагиле. Вел ее замнаркома танковой промышленности Ж. Я. Котин. В выступлениях его и главного инспектора НКТП Г. О. Гутмана прозвучала жесткая критика в адрес заводских коллективов.

Разнос возымел действие: в течение второй половины 1942 - первой половины 1943 года на Т-34 было введено много изменений и усовершенствований. С осени 1942-го на танках начали устанавливать наружные топливные баки - кормовые прямоугольной или бортовые цилиндрической (на машинах ЧКЗ) формы. В конце ноября на тридцатьчетверку вернули ведущее колесо с роликами, ввели штампованные опорные катки с резиновыми бандажами. С января 1943 года танки оснащаются воздухоочистителями «Циклон», а с марта - июня - пятискоростными коробками передач. Кроме того, до 100 артвыстрелов был увеличен боекомплект, введен вытяжной башенный вентилятор. В 1943 году перископический прицел ПТ-4-7 заменили командирской панорамой ПТК-5, внедрили много других, более мелких усовершенствований, как, например, десантные поручни на башне.

Серийное производство танков Т-34 образца 1942 года (так неофициально, но наиболее часто они именуются в литературе) осуществлялось на заводах № 183 в Нижнем Тагиле, № 174 в Омске, УЗТМ в Свердловске и ЧКЗ в Челябинске. До июля 1943-го был выпущен 11 461 танк этой модификации.

Летом 1943 года на Т-34 начали устанавливать командирскую башенку. Интересная деталь: приоритет в этом вопросе отстаивают в своих отчетах по танкостроению за период Великой Отечественной войны три завода - № 183, Уралмаш и «Красное Сормово». На самом деле тагильчане предложили разместить башенку в корме башни за люками и посадить в башню третьего танкиста, как на опытном танке Т-43. Но и двум членам экипажа было тесно в «гайке», какой уж там третий! Уралмашевская башенка хоть и находилась над левым командирским башенным люком, но была штампованной конструкции, и ее тоже отвергли. И лишь литая сормовская «прописалась» на тридцатьчетверке.

В таком виде Т-34 серийно выпускались до середины 1944 года, причем последним завершил их производство завод № 174 в Омске.

ВСТРЕЧА С «ТИГРАМИ»

Именно эти машины вынесли на себе основную тяжесть жесточайшего танкового противоборства на Курской дуге (в частях Воронежского и Центрального фронтов тридцатьчетверки составляли 62%), в том числе и знаменитого Прохоровского сражения. Последнее вопреки сложившемуся стереотипу проходило не на каком-то отдельно взятом поле, вроде Бородинского, а развернулось на фронте протяженностью до 35 км и представляло собой ряд отдельных танковых боев.

Вечером 10 июля 1943 года командование Воронежского фронта получило приказ Ставки ВГК о нанесении контрудара по группировке немецких войск, наступавшей на прохоровском направлении. Для этой цели из резервного Степного фронта в состав Воронежского были переданы 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова (первая танковая армия однородного состава). Ее формирование началось 10 февраля 1943 года. К началу Курской битвы она дислоцировалась в районе Острогожска (Воронежская область) и имела в своем составе 18-й и 29-й танковые корпуса, а также 5-й гвардейский механизированный корпус.

6 июля в 23.00 был получен приказ, требовавший сосредоточения армии на правом берегу реки Оскол. Уже в 23.15 тронулся с места передовой отряд объединения, а спустя 45 минут за ним двинулись главные силы. Необходимо отметить безукоризненную организацию передислокации. По маршрутам следования колонн было запрещено встречное движение. Армия шла круглосуточно, с короткими привалами для заправки машин. Марш надежно прикрывался зенитной артиллерией и авиацией и благодаря этому остался незамеченным вражеской разведкой. За трое суток объединение переместилось на 330- 380 км. При этом почти не было случаев выхода боевых машин из строя по техническим причинам, что свидетельствует как о возросшей надежности танков, так и о грамотном их обслуживании.

9 июля 5-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе Прохоровки. Предполагалось, что объединение с двумя приданными ему танковыми корпусами - 2-м и 2-м гвардейским в 10.00 12 июля атакует германские войска и совместно с 5-й и 6-й гвардейскими общевойсковыми армиями, а также 1-й танковой армией уничтожит вклинившуюся на обоянском направлении группировку противника, не допустив ее отступления на юг. Однако подготовка контрудара, начавшаяся 11 июля, была сорвана немцами, которые нанесли по нашей обороне два мощных удара: один - в направлении Обояни, другой - на Прохоровку. В результате частичного отхода наших войск артиллерия, которой в контрударе отводилась значительная роль, понесла потери и на позициях развертывания, и в движении к линии фронта.

12 июля в 8.30 главные силы немецких войск в составе моторизованных дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова», насчитывавших до 500 танков и штурмовых орудий, перешли в наступление в направлении станции Прохоровка. В то же самое время после 15-минутной артподготовки немецкая группировка была атакована основными силами 5-й гвардейской танковой армии, что привело к развертыванию встречного танкового сражения, в котором с обеих сторон приняло участие около 1200 бронированных машин. Несмотря на то, что 5-я гвардейская танковая армия, действовавшая в полосе 17-19 км, смогла добиться плотности боевых порядков до 45 танков на 1 км, выполнить поставленную задачу она не смогла. Потери армии составили 328 танков и САУ, а вместе с приданными соединениями достигли 60% первоначальной численности.

Так что новые немецкие тяжелые танки оказались для Т-34 твердым орешком. «Боялись мы этих «Тигров» на Курской дуге, - вспоминал бывший командир тридцатьчетверки Е. Носков, - честно признаюсь. Из своей 88-мм пушки он, «Тигр», болванкой, то есть бронебойным снарядом с дистанции две тысячи метров прошивал нашу тридцатьчетверку насквозь. А мы из 76-мм пушки могли поразить этого толстобронированного зверя лишь с дистанции пятьсот метров и ближе новым подкалиберным снарядом...»

Еще одно свидетельство участника Курской битвы - командира танковой роты 10-го танкового корпуса П. И. Громцева: «Сначала стреляли по «Тиграм» метров с 700. Видишь - попадаешь, искры бронебойные высекают, а он идет хоть бы что и один за другим расстреливает наши танки. Благоприятствовала лишь сильная июльская жара - «Тигры» то там, то здесь загорались. Оказалось потом, что нередко вспыхивали бензиновые пары, скапливающиеся в моторном отделении танка. Напрямую удавалось подбить «Тигр» или «Пантеру» лишь метров с 300 и то только в борт. Много тогда наших танков сгорело, однако наша бригада все же потеснила немцев километра на два. Но мы были на пределе, больше такого боя не выдержать».

Такого же мнения о «Тиграх» придерживался и ветеран 63-й гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого танкового корпуса Н. Я. Железнов: «...Пользуясь тем, что у нас 76-мм пушки, которые в лоб могут взять их броню только с 500 метров, они стояли на открытом месте. А попробуй подойди? Он тебя сожжет за 1200- 1500 метров! Наглые были. По существу пока 85-мм пушки не было, мы, как зайцы, от «Тигров» бегали и искали возможность как бы так вывернуться и ему в борт влепить. Тяжело было. Если ты видишь, что на расстоянии 800-1000 метров стоит «Тигр» и начинает тебя «крестить», то пока водит стволом горизонтально, ты еще можешь сидеть в танке. Как только начал водить вертикально - лучше выпрыгивай. Сгоришь! Со мной такого не было, а вот ребята выпрыгивали. Ну а когда появился Т-34-85, тут уже можно было выходить один на один...»

К началу Великой Отечественной войны в СССР находилось несколько крупных центров производства танков. Ленинградские, московские и харьковские заводы в первые месяцы столкнулись с проблемой эвакуации. Она не затронула только нижегородский завод «Красное Сормово», находившийся вдалеке от линии фронта.

1. Митинг на ленинградском заводе имени Кирова о начале войны

Стремительное продвижение немцев вглубь страны представляло опасность для советской промышленности. Осознавая эту угрозу, правительство выпустило постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». Оно вышло 27 июня, спустя пять дней после начала боевых действий. Эвакуация касалась в первую очередь военной промышленности: танковых, моторостроительных, авиационных заводов. Людей и оборудование вывозили эшелонами на восток страны, чтобы заново наладить важные производства вдали от боевых действий. В результате на Урале на базе уже существовавших заводов сформировались мощные центры танкового производства.
Первым столкнулся с необходимостью эвакуации Ленинградский Кировский завод - одно из старейших предприятий города. С 1939 г. там производились тяжелые танки КВ. Постановлением Государственного Комитета Обороны от 5 июля предписывалось вывезти на Уральский Турбинный Завод в Свердловске два его цеха: дизельный и цветного литья. Оборудование было полностью эвакуировано к 23 июля. Образовавшемуся заводу, ориентированному на производство дизельных моторов, присвоили номер 76. Однако основные мощности предприятия до сих пор находились под угрозой.

2. Ленинградцы на строительстве баррикады у Кировского завода. Источник: Никитин В. «Неизвестная блокада. Ленинград 1941-1944. Фотоальбом»

Танковые и артиллерийские производства Кировского завода было решено вывезти на Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле. Туда же должно было отправиться имущество ленинградского Ижорского завода, производившего бронекорпуса для танков. Государственный Комитет Обороны принял решение об этом 11 июля, однако начало эвакуации затянулось. В августе немцы подошли к городу и начали обстреливать Кировский завод, а 29 августа Ленинград пыл отрезан от железнодорожных путей. В начале сентября вывоз людей и оборудования был приостановлен для поиска новых путей. В результате танковое производство решили вывозить не в Нижний Тагил, а на Челябинский тракторный завод - крупнейший индустриальный центр на Урале.

3. Производство танков Т-34-76. На переднем плане 76,2 мм пушки Ф-34 образца 1940 года. Цех Челябинского Кировского завода, 1943 год.

Решение было мудрым: перед началом войны завод уже готовился к производству танков КВ, на которых специализировались коллеги из Ленинграда. Темпы эвакуации снизились, так как дорога теперь пролегала через Ладожское озеро. Учитывая объемы производств, вывезти всё оборудование до конца осени было невозможно. Когда озеро покрылось льдом, эвакуация была приостановлена и возобновилась только следующим летом. Кировский и Ижорский заводы так и не были полностью эвакуированы из Ленинграда до конца войны. Также из города эвакуировали завод №174: сперва в Чкалов, потом в Омск. 7 марта 1942 г. он был объединен с Омским заводом №173. В июне, когда недостающие цеха были достроены, там началось производство Т-34.

4. Автоматическая приварка крыши башни танка Т-34-85 к ее литой бронеоснове с помощью сварочных автоматов Патона. Завод №183, Нижний Тагил.

Другой крупный производственный центр располагался на юге страны. В Харькове находился паровозостроительный завод №183 - колыбель легендарного танка Т-34. В 30-е годы там производились танки БТ. Параллельно с этим, под руководством конструкторов М. И. Кошкина и А. А. Морозова шли разработки новой машины. Серийное производство Т-34 завод наладил к 1940 г., в первый год было выпущено 117 танков. У ХПЗ был филиал - завод №75. Он был образован на базе дизельного цеха и выпускал двигатели В-2. Эвакуировать предстояло также Харьковский тракторный завод и Мариупольский металлургический завод им. Ильича, выпускавший броневую сталь для танков.
​

5. Сборка танков Т-34-76 в Нижнем Тагиле. Танки производились на Уральском вагоностроительном заводе и на эвакуированном сюда из Харькова заводе №183 (

На Украине немцы продвигались медленнее, чем на северном направлении, поэтому первое время советское военное руководство питало надежду, что фронт стабилизируется по Днепру и не затронет военно-промышленные предприятия. Но к середине сентября стало очевидно, что удержать Восточную Украину не получится и ее заводы придется экстренно вывозить в тыл. Решение об эвакуации ГКО принял 12 сентября, когда немцы уже подступали к Харькову. Завод №183 и большую часть Мариупольского завода им. Ильича отправили в Нижний Тагил на Уралвагонзавод. Оборудование Харьковского тракторного завода распределили между несколькими предприятиями. Решение было логичным, так как до войны завод не имел опыта производства танков, на которое теперь предстояло бросить все силы.

Первоначально эвакуацию планировалось провести в два этапа. Причины этого замысла становятся понятны после знакомства с приказом Наркомата Танковой промышленности №4 от 13 сентября 1941 г., где говорится:

Обязать директора завода №183 тов. Максарева:

А/ обеспечить в период эвакуации завода выпуск танков Т-34 по 7 штук в день и через два месяца после полной эвакуации завода выпуск 15 танков в день на Уралвагонзаводе;

В/ немедленно командировать на Уралвагонзавод бригаду инженерно-технических работников во главе с тов. Кривичем для проведения подготовительных работ по размещению, приему и монтажу оборудования и кадров завода №183.

Поэтапная эвакуация позволила бы продолжать выпуск остро необходимых фронту танков параллельно с перевозкой в тыл станков и рабочих. Однако в начале октября планы изменились: наступление противника угрожало сорвать эвакуацию, поэтому советское командование отдало распоряжение вывезти всё имущество и персонал предприятий в один этап, причем как можно скорее. Из-за спешки часть оборудования была оставлена в Харькове, еще некоторое количество потеряно в пути. К тому же больше половины рабочих не захотели уезжать в тыл и вступили в ряды народного ополчения. В результате заводу №183 оказалось гораздо сложнее разворачивать производство бронетехники на новом месте.

6. Конвейер сборки танков на Уральском танковом заводе №183 в Нижнем Тагиле.

Эвакуация затронула также заводы, находившиеся в столице и близлежащих городах: московский завод №37, специализировавшийся на выпуске легких танков, автомобильный завод КИМ (ныне известный как «Москвич»), Коломенский паровозостроительный завод и Подольский машиностроительный завод им. Орджоникидзе. Причиной послужило наступление немецких войск на Москву, начавшееся 30 сентября. Коломенский завод вывезли в Киров, где он разместился на территории местного завода «Имени 1 Мая». Остальные три завода московского региона решили отправить в Свердловск. Там они слились с местными предприятиями и объединились все вместе в завод №37. При этом свердловским заводам было приказано «передать в Наркомнефти и НКПС … все оборудование, занятое изготовлением боеприпасов и минометов, а также другое оборудование, не могущее быть использованным на производстве танков»

7. Сборочный цех танков КВ-1 Челябинского Кировского завода. Хорошо видно, что все корпуса уже «упрощенного» типа с прямым кормовым листом, а башни как сварные, так и литые. Весна 1942 года.

Персонал и имущество эвакуированных заводов необходимо было где-то размещать. Правительственная инструкция по строительству в военное время позволяет представить условия, в которых рабочим приходилось заново налаживать производство боевых машин. В срочном порядке в районах эвакуации возводились здания временного типа, рассчитанные на ввод в эксплуатацию параллельно с достройкой. Строительные конструкции предписывались наиболее простые. Вместо фонарей предлагалось решать проблему освещения с помощью остекления верхней части стен. Промышленные здания устанавливались с облегченными стенами и покрытиями, несущие конструкции во временных зданиях допускалось выполнять из дерева. Бытовые помещения (гардеробные, умывальные, душевые, уборные и др.) располагались непосредственно в цехе на производственной площади, либо в подвалах и полуподвалах. При этом считалось, что рабочие и служащие в большинстве случаев могут раздеваться у своих рабочих мест. Расположение бытовых помещений в пристройках к цеху или в отдельных зданиях допускалось только для производств с наличием резко выраженных факторов вредности (обработка ядовитых, инфицирующих веществ и т. д.), а также горячих и взрывоопасных. Все здания строились, по возможности, из местных материалов. Жилые дома представляли из себя землянки или общие бараки с печным отоплением. Наружная отделка зданий выполнялась только в тех случаях, когда штукатурка и облицовка были необходимы по условиям тепло-технического расчета. Бараки строились со спальнями на 20-25 коек. Отдельные комнаты, рассчитанные на меньшее количество человек, могли допускаться только в виде исключения.

8. Установка башен на конвейер окончательной сборки танков Т-34 Уральского танкового завода №183 в Нижнем Тагиле.

Однако главной проблемой, с которой столкнулось танковое производство после эвакуации, оказались не новые условия размещения, а нехватка квалифицированной рабочей силы. Особенно остро она ощущалась на заводе №183.

6 ноября НКТП направил предприятию распоряжение обсудить варианты решения проблемы кадров. Они включали в себя: сокращение вспомогательных рабочих минимум на 30-40%, сокращение аппарата заводоуправления и цехов минимум на 50% с обязательным переводом сокращенных сотрудников для переквалификации на рабочее место танкового производства. Та же перспектива ожидала и 40% наименее слабых, не имеющих специального образования инженерно-технических работников. Не желающих переквалифицироваться сотрудников было велено «увольнять с завода, отбирать продовольственные карточки и выселять с квартиры». В самом крайнем случае, рассматривался вариант закрытия части заводских производств «с целью всё же полного укомплектования танкового и броневого производств рабочей силой».

Из описанных мер становится видно, что ситуация с квалифицированными кадрами была практически безвыходной: все решения сводились к перераспределению сотрудников внутри завода. Эвакуированная техника не могла обеспечивать фронт танками сама по себе, поэтому персонал завода предлагалось переводить от работы с бумагами - к работе у станков. Многие заводы НКТП также пополнялись неквалифицированной рабочей силой, но этот вариант можно назвать менее удачным.

9. Установка вооружения в танковые башни на Уральском танковом заводе №183

Несмотря на возникшие проблемы, сам факт эвакуации промышленности в тыл является значительным успехом советского руководства. Многие заводы были фактически спасены от захвата и разрушения, люди получили возможность продолжать работу над созданием техники для фронта. Вывезенные станки значительно усилили мощность предприятий, располагавшихся в тылу. Благодаря слиянию заводов и их последовательной переориентации на производство танков, на востоке страны образовалась мощная индустриальная база. Без этих мер выпуск танков в годы войны значительно потерял бы в объемах и качестве