Помощи утилизации боеприпасов на территории. Утилизация боеприпасов… Почему занимаются военные?…. Предприятия в проигрыше

Теория и практика «большого бума» грохотала на минувшей неделе чуть ли не по всей стране. Военные втянулись-таки окончательно в процесс утилизации боеприпасов, фантастическое количество которое скопилось в соответствующих хранилищах. Уже ясно, что и времени и сил на то, чтобы со всем этим разобраться уйдет порядочно, говорят, не один год. Сквозь гром канонады уже и стоны слышны. Жители соседних с полигоном населенных пунктов жалуются, мало того, что, мол, как на войну попали, так и дома по швам трещат, оконные стекла звенят, вот-вот повылетают. Алексей Поборцев вник в аспекты взрывного характера, а также посмотрел детектив и приобщила к технике на грани фантастики.
КОР: 125-милимметровый танковый снаряд нести нужно бережно — уронишь на мерзлый грунт может сдетонировать. Тогда не спасет никакой бронежилет, рядом «КамАЗ» с боеприпасами.
МУЖЧИНА: Укладываем дорожку так, чтобы взрывчатое вещество обязательно соприкасалось друг с другом. *** КОР: Когда все тротиловые шашки аккуратно выложены поверх снарядов у закладки с боеприпасами остается один офицер, командир группы. Он увязывает детонаторы и тоже уходит в укрытие.
МУЖЧИНА: Первый, люди в бункере к подрыву готов.
МУЖЧИНА 2: Первый, я «Океан-16» , первая линия приготовиться.
КОР: Осколки уничтожаемых снарядов разлетаются до километра. Максимально разрешенная мощность одного подрыва на Одоевском полигоне под Екатеринбургом 120 кг взрывчатки. Взрывы гремят здесь с утра и до вечера, но с перерывом на обед. Когда офицеры, контрактники и солдаты срочники возвращаются в полевой лагерь, где их ждет суп и каша из котелка. К такой службе нужно привыкнуть.
МУЖЧИНА 3: Для меня это было небольшим шоком, но а сейчас привык, все в порядке.
МУЖЧИНА4: Здесь просто сейчас заготовка дров в лагере, а там ну, кладка снарядов, в принципе. Ну, аккуратными просто надо быть. *** КОР: Через месяц в палатки на полигоне приедут другие солдаты и офицеры. Ротация необходима. Привычка к опасности — враг сапера.
ФРАИЗ САЛЫЕВ (НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ ТЕХОБЕСПЕЧЕНИЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО ВОЕННОГО ОКРУГА): Сапер ошибается один раз. Если будут соблюдаться требования безопасности, никаких чрезвычайных происшествий не будет.
КОР: Новая смена полевого лагеря будет продолжать утилизировать боеприпасы самым распространенным в российской армии способом — взрывать.
КОР: От 5-миллионной советской армии осталось огромное количество боеприпасов. После распада СССР в Россию вывозили арсенал из восточной Европы и Прибалтики. Масштабной утилизацией боеприпасов не занимались больше 20 лет. На сегодняшний день истекли предельные сроки хранения у 6 миллионов тонн снарядов, ракет и мин.
ДМИТРИЙ БУЛГАКОВ (ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ РФ): Сроки хранения боеприпасов максимально — 20–30 лет. А с учетом того, что уже сроки с учетом их выпуска и нахождения на хранении, они выслужили 2, а то и 2,5 и более раз. Дальнейшее продление сроков службы абсолютно не целесообразно, но самое главное, это связано с тем, что они очень опасны для жизни, эти боеприпасы. *** КОР: С утилизацией старых боеприпасов промышленным способом, мягко говоря, опоздали лет на 15. Как утилизировать то, к чему опасно просто прикасаться?
АЛЕКСАНДР РЫБАС (ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ПРЕДПРИЯТИЯ ПО СОЗДАНИЮ БОЕПРИПАСОВ): На Дальнем Востоке вообще с 30-х годов еще там есть боеприпасы, лежат. Снаряды от «Катюши» еще там лежат, то есть, послевоенные. Вот. И там есть места, где там и ящики уже все, прогнили. Там не знаешь, как к этому подойти.
КОР: Вместо взрывов отечественные изобретатели предложили несколько технологий, которые превращают старые боеприпасы в промышленные детали.
ВЛАДИМИР ЧОБАНЯН (АКАДЕМИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ РАКЕТНЫХ И АРТИЛЛЕРИЙСКИХ НАУК): Вот, пожалуйста, тоже, значит, деталь — «ступица „КАМАЗа“», калибр такой-то. То есть, для «КАМАЗа» надо было сколько добывать меди, столько-то железа, сколько-то еще чего-то. А вот, пожалуйста, зачем уничтожать, когда из него можно получать вот такие детали. *** КОР: Научно-производственный центр под руководством Владимир Чобаняна построил установку, в которой вода под большим давлением вымывает взрывчатые вещества из снарядов.
ВЛАДИМИР ЧОБАНЯН (АКАДЕМИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ РАКЕТНЫХ И АРТИЛЛЕРИЙСКИХ НАУК): Это установки, которые позволяют, значит, изъять гексаген и тротил, значит, из боеприпаса, и значит, ну, в течение 5-ти минут, например, сотка боеприпаса, поверхность абсолютно зеркально чистая становится.
КОР: Есть и другие технологии промышленной утилизации. Но боеприпасов накопилось слишком много. Производственных мощностей не хватает. Только в этом году военные планируют утилизировать больше 2 миллионов тонн боеприпасов. Предприятия готовы переработать меньше 10-ти процентов.
ДМИТРИЙ БУЛГАКОВ (ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ РФ): Предприятия промышленности сами, исходя из возможностей, выбирали номенклатуру и объемы боеприпасов. И постановлением Правительства определено — 181 тысяча тонн мы с удовольствием и были бы очень рады, если бы промышленность взяла 2 миллиона в год, 4 миллиона в год. Абсолютно. *** КОР: Военные говорят: без взрывов не обойтись.
На десятках полигонов Минобороны по всей стране уже третий год активно утилизируют устаревшие боеприпасы. Осталось ликвидировать около 800 тысяч железнодорожных вагонов со снарядами, минами и ракетами. так что взрывать придется еще долго. Как минимум несколько лет.
(сюжет)
МУЖЧИНА: Приготовиться. Огонь.
ТАТЬЯНА НИКИТИНА (ЖИТЕЛЬНИЦА СЕЛА ПОПОВКА): И мы сейчас живем действительно как в военное время. Стекла рушатся, дома рушатся, вода уходит. Что нам… Еще подскажите, пожалуйста, к кому еще можно обратиться, чтобы прекратился этот взрыв?
КОР: Жители села Поповка Саратовской области грозятся перекрыть федеральную трассу, если на ближайшем полигоне военные не прекратят взрывать просроченные боеприпасы. От Поповки до полигона три километра. От взрывной волны в окнах дребезжат стекла. *** КОР: Местный детский сад весь в трещинах, хотя здесь недавно был ремонт. Дети никак не могут привыкнуть к утилизации боеприпасов.
ЖЕНЩИНА: У нас даже и… как обычно начинают они взрывать где-то, вот когда у них начинается тихий час, это вот у нас сейчас детей нет, а когда были дети, у нас то есть, если они уже спящие, то они подскакивали, просто у них там глазенки такие, что…
КОР: На фасаде местной школы тоже несколько трещин, правда, само здание построили еще при Николае II. Военные говорят, что взрывают по установленным нормам, никаких разрушений быть не должно. 25 января перед серией взрывов на полигоне местные чиновники установили на трещинах зданий маячки — листочки бумаги с печатью. Если трещина увеличивается от взрывов, бумага рвется. На следующий день события в Поповке развивались, как в шпионском фильме. У школы остановились 2 легковых автомобиля.
(видеоматериал предоставлен пресс-службой министерства обороны РФ):
МУЖЧИНА: Вышла группа чиновников во главе с замминистра по территориальным образованиям правительства Саратовской области и приступила к механическому повреждению контрольных маячков на здании школы. В этот же день контрольные маячки были надорваны на всех зданиях села Поповка. *** КОР: Саратовские чиновники никак не ожидали, что командир части оставил в засаде офицера, который снял все это видео на мобильный телефон.
(сюжет)
КОР: Так уничтожают боеприпасы по новой технологии. Недалеко от снаряда устанавливается устройство с небольшой массой взрывчатого вещества. При его подрыве направленная энергия проникает в корпус лежащего рядом боеприпаса, заряд которого мгновенно выгорает.
(сюжет)
СЕРГЕЙ МИХАЛЬЧУК (ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА УРАЛЬСКОГО ПОЛИТЕХНИЧЕСКОГО ЗАВОДА ПО УТИЛИЗАЦИИ): Шум значительно ниже, и это отмечено многочисленными испытаниями. Взрывной волны не существует почему? Потому что не происходит детонация основного снаряда.
КОР: На месте взрыва нет даже небольшой воронки. Снаряд уничтожен, весь металл остался в радиусе полуметра. А очищать полигон от осколков не требуется. Новые технологии уже применяются на полигонах Центрального военного округа.
(сюжет) *** КОР: Программа утилизации рассчитана до 2015-го года, но в Минобороны говорят, что больше всего боеприпасов с истекшими сроками хранения предстоит уничтожить в этом году и в следующем.
Алексей Поборцев, Анна Афанасьева, Константин Мельников и Наталья Васькова. «НТВ», Свердловская область, Саратовская область, Москва.

На военно-техническом информационном поле для неравнодушного обывателя в явные лидеры выбилась тема утилизации боеприпасов. Она оставила позади даже горячую тему ЕвроПРО, что вполне объяснимо: ПРО для подавляющего большинства умозрительна и абстрактна, а взрывы на арсеналах и полигонах – вот они, за окном! Катастрофы в арсеналах, человеческие жертвы среди занятых в подрывах специалистов и всплеск протестных выступлений населения, требующего оградить людей от рукотворных землетрясений, породили волну компетентных и обоснованных выступлений и публикаций, проливающих свет на положение дел и предлагающих различные пути решения проблемы. Ситуация, казалось, начала меняться к лучшему, правительство вот-вот должно было принять программу «Промышленная утилизация вооружения и военной техники на 2011–2015 годы и на период до 2020 года», призванную дать ответ на все вопросы. Наконец в ноябре 2011 долгожданная программа была утверждена – и ничего не изменилось по сути. Хотя польза от дискуссии все же была: втянутые в разговор военные вынуждены были раскрыть ранее тщательно хранимые цифры и планы. Ни те ни другие не порадовали.

Министерство обороны продолжает оставаться не только главным заказчиком, но и главным исполнителем работ по утилизации.

Призванные успокоить общественность оптимистичные сообщения, что идет работа по превращению арсеналов в «безупречно управляемую, предсказуемую, целостную систему хранения и утилизации боеприпасов», наоборот, порождают еще больше беспокойства.

Причин беспокойства несколько, и все они крепко взаимосвязаны.

Первая – все бравурные заявления подтверждают, что утилизацией занимается не промышленность, которая, «чем эти боеприпасы породила, тем и должна их утилизировать», а сами военные.

Вторая – утилизация продолжает производиться единственным доступным военным методом – открытым подрывом, который отравляет экологию и заставляет беспрестанно подпрыгивать население сел и городов.

Третья – за благозвучным словом «утилизация» скрывают примитивное уничтожение. То есть выбрасывают добро на свалку с той разницей, что в роли свалки – это наш воздух и земля на полигонах.

ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО ИЛИ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ?…

Правильная утилизация – наукоемкий, технологичный и экологически минимально вредный процесс. Практически всегда для его реализации необходимы специальные производства, контрольные процессы и технологии. Все это абсолютно не характерно для структуры оборонного ведомства.

Почему же Министерство обороны приватизировало утилизационные работы оборонки? Причина одна – наделение военного ведомства коммерческими функциями. Кому-то в голову пришла «светлая мысль» – поручить Министерству обороны «содержать само себя». Так, во главе ведомства в конечном итоге стал человек, абсолютно не смыслящий в военном деле, зато вполне поднаторевший в торговле. В «Арбатском военном округе» как грибы быстро разрослись «женские» коммерческие главки – и стали продавать земли и объекты, экономить на закупках отечественных вооружений и при этом широким жестом бросать бюджет на покупку иностранного.

Совершенно очевидно, что передача военному ведомству всех средств на обеспечение жизнедеятельности и полномочий по их расходованию сняла головную боль у правительства, но одновременно, с другой стороны, это создало весьма опасный феномен государства в государстве. Сегодня Минобороны имеет теперь свой минфин, минторг и даже свою промышленность – ОАО «Рособоронсервис», созданный в соответствии с уставными документами «для получения прибыли» и «оказания услуг, в том числе и иностранным организациям».

Финансовые и материальные средства, выделенные этому «государству», его пределы более не покидают, рассасываясь по «территории» военного ведомства. Министр обороны единолично решает, что и как закупать, кому давать контракты и какие цены устанавливать. И наверное, впервые за всю историю существования ведомства на прямые распоряжения главы правительства может ответить: «Считаю нецелесообразным».

«Экономия» на утилизации «за счет внутренних ресурсов» – из того же ряда. При этом приватизация утилизации боеприпасов их временным пользователем – Министерством обороны – наносит прямой ущерб нашей оборонной промышленности, а круговорот бюджетных средств внутри военного ведомства стремительно подтачивает саму основу существования профильных промышленных предприятий. Об этом говорил и вице-премьер Дмитрий Рогозин.

Оборонная промышленность по определению существует для того, чтобы обеспечивать оборонные нужды страны, причем не только в мирное, но в первую очередь – в военное время. По этой причине предприятия вынуждены содержать мощности, порой значительно превосходящие их текущие потребности, так называемый мобилизационный резерв. Мобрезерв поедает ресурсы на содержание, облагается налогом и огромной гирей висит на себестоимости продукции, снижая ее рыночную конкурентоспособность». Но это наши мощности, которые мы содержим на черный день. Эти мощности мы просто обязаны содержать, и примитивный базарный подход «куплю, где дешевле» здесь абсолютно неприемлем!

Министерство же обороны ведет себя так, будто существует в другой стране и наращивание техники и вооружений в угрожаемый период или уже в ходе войны стране будут обеспечивать впавшие в неожиданную военно-коммерческую милость французы, итальянцы или немцы. Все более яркое проявления этого мы уже наблюдаем – «Мистрали», «Ивеко», немецкие каски, уступающие нашим по защите, но зато с такой приятненькой пластмассовой накладочкой на подбородок!

Военные предприятия существуют для производства изделия, то есть для начала жизненного цикла, и утилизации. Если склады военного имущества затоварены и производство надо сократить – значит, конкретного производителя все равно надо обеспечить работой по утилизации ВВТ. Иначе предприятию придет конец. Отнимая у оборонных предприятий еще и утилизацию, Министерство обороны отнимает у них средства на существование и развитие в интересах нашей страны.

Пока военные уничтожали боеприпасы, в Стерлитамаке без работы погибал крупнейший в стране профильный завод «Авангард», рассчитанный, между прочим, на утилизацию 120 тыс. снарядов в месяц. В его модернизацию наше государство вложило огромные деньги. Правительство декабрьским постановлением определило его единственным исполнителем по утилизации снарядов (хотя, наверное, только в нашей стране может быть семь «единственных» исполнителей), а ему опять предлагают целых 140 тыс. снарядов на 2012 год, то есть загрузку всего лишь на 35 дней работы. При этом МО планирует взорвать почти полтора миллиона тонн боеприпасов. Фактически одна госструктура, Минобороны, гробит другую госструктуру – казенное предприятие. Это коммерция, переходящая в саботаж. Что государству выгоднее: чтобы военные якобы сэкономили на утилизации или сохранить оборонный завод?

В пылу споров остался в стороне еще один нюанс военной утилизации. Одним из главных достижений преобразований в Вооруженных силах преподносится передача вспомогательных функций подрядчикам, сокращение личного состава до минимума, необходимого для выполнения задач обороны. Дескать, военные теперь сосредоточатся только на боеготовности и боевой подготовке, что даст возможность повысить уровень и сократить численность. Теперь уборкой территории в воинских частях занимаются не солдаты, а подрядчики, они же кормят, поят, одевают и обувают личный состав. Прекрасно! Но почему целая дивизия целый год занимается не отработкой боевых действий, а подрывом боеприпасов, отнимая хлеб у гражданских специалистов? Цифры озвучил замминистра обороны генерал армии Дмитрий Булгаков: в 2012 году в подрывах будут участвовать 13 200 военнослужащих и 3200 единиц техники.

ВЗРЫВАТЬ И НЕ ДЫШАТЬ…

Если вопрос, кому утилизировать, еще и можно с натяжкой назвать поводом для дискуссии, то во вредном воздействии открытого подрыва боеприпасов на экологию сомневаться не приходится.

В молодые годы я сам косвенно приложил руку к подрыву наших ракет в Капустином Яру. Зрелище потрясающее, особенно в пасмурный зимний день: взрыв связки из восьми «Пионеров» пробивал огромную дыру в тяжелых низких тучах, и можно было нежиться целый час под лучами яркого солнца. На этом, однако, все прелести заканчивались.

Я не эколог, поэтому положусь на труд четырех докторов наук, академиков, лауреатов государственных премий: «За пять месяцев 1988 года (август–декабрь) на полигоне Капустин Яр уничтожено методом подрыва 29 ракет РСД-10. По оценке специалистов, при подрыве в атмосферу было выброшено около 918 т токсичных веществ. Исследования состояния окружающей среды в период проведения подрыва ракет было осуществлено Институтом биофизики Минздрава СССР и НПО «Тайфун» Госкомгидромета СССР. Испытания, проведенные в НПО «Алтай», показали, что производительность у смесевых ракетных твердых топлив (СРТТ) на выброс при подрыве на поверхности составляет 0,07 куб. м/кг, у тротила – до 0,04 куб. м/кг. Иными словами, при подрыве боеприпасов в воздух поднимается огромная туча пыли, пропитанная отравой.

В 1991 году по результатам исследований Межведомственный координационный научный совет принял решение считать неприемлемым в эколого-гигиеническом плане уничтожение СРТТ методом подрыва, и с тех пор утилизация стратегических ракет является практически единственным фрагментом утилизации, полностью переданным военными промышленности и ведущимся под строгим экологическим контролем и экологически наименее вредными методами. Лет десять лет назад Научно-исследовательский институт полимерных материалов (Пермь), эксплуатирующий объект утилизации СРТТ, три раза судился с активизировавшимися тогда «зелеными» – и успешно выиграл все процессы. В этой связи мой прямой вопрос г-же Голиковой и г-ну Онищенко: а что, содержимое менее масштабных боеприпасов, которых за последние два года навзрывали столько, сколько за предыдущие 19 лет, при подрыве оказалось абсолютно безвредно для экологии и с практически ничтожной производительностью на выброс?

Проводится ли экологический мониторинг утилизационных подрывов военными сегодня (материала для наблюдений было только в прошедшем году целых 1 341 200 т)? И если проводится – неужели он не дает оснований сделать вывод о том, что необходимо «считать неприемлемым в эколого-гигиеническом плане» уничтожение боеприпасов методом открытого подрыва вообще и сделать обязательной утилизацию только экологически приемлемыми промышленными методами?

Упомянутое исследование 20-летней давности, кстати, никак не затрагивало другой аспект подрывов, который сегодня является главным источником конфликтов военных с населением, – акустическое воздействие. А между тем, по мнению ученых, оно имеет не меньшее, если не большее влияние на людей. Несколько лет назад я был на презентации в штате Юта испытания подрыва крупноразмерных зарядов ракетного топлива в различной конфигурации. Тогда меня просто поразило, какие гигантские усилия были затрачены на достижение минимального уровня акустической волны. Причина проста – по американским законам, уровень акустического воздействия полигона на ближайший населенный пункт жестко регламентируется и контролируется. А у нас нет соответствующих законов? Или у нас некому контролировать их выполнение?

На военном полигоне под Санкт-Петербургом саперы готовят боеприпасы к утилизации методом подрыва.

ДЕНЬГИ НА ВЕТЕР…

Используемый сегодня в обсуждениях термин «утилизация» – фиговый листок, стыдливо прикрывающий неприглядный факт: боеприпасы, обладающие остаточным ценностным потенциалом, не просто превращаются в ничто без какой-либо пользы, они выбрасываются в атмосферу в виде токсичной смеси. На этот процесс затрачиваются огромные средства. Да и инициирующие средства тоже чего-то стоят. Добавьте к этому затраты на рекультивацию полигонных земель, по некоторым данным составляющую более 2 млн. руб. за 1 га. Это просто отложенные расходы. Сегодня загадим, но отрапортуем, а через десять лет будем проводить с помпой кампанию по восстановлению этих земель. Примерно так же, как с затоплением реакторов АПЛ в Карском море. Вчера затопили, а сегодня ломаем голову, как поднять, чтобы очистить море от продуктов полураспада.

Ущерб экологии от открытых подрывов на полигонах вообще не поддается приведению к финансовому выражению – он непомерен. Между тем все, что взлетает на воздух и превращает грунт в отравленную массу на полигонах, является ценным сырьем. Хрестоматийные цифры возвратного потенциала зафиксированы черным по белому в программе утилизации в качестве одной из главных задач ее выполнения: «…вовлечь в хозяйственный оборот более 3,5 миллионов тонн черных металлов, около 520 тысяч тонн цветных, 35 тонн драгметаллов, 114 тысяч тонн взрывчатых веществ и порохов».

Хочу поинтересоваться, с помощью какой – черной, белой или, может, «зеленой» – магии Министерство обороны будет возвращать в вещественное состояние эти предписанные и ожидаемые металлы и пороха после того, как они взлетят на воздух?

И для завершения картины: по генералу Булгакову, в 2011–2013 годах подорвано или планируется к подрыву 4,8 млн. т боеприпасов. Специалисты утверждают, что по весу в их составе ВВ и металл распределяются примерно 50 на 50. Соответственно на полях подрыва и прилегающих местностях через два года будет рассеяно около 2,4 млн. т металла. При стоимости тонны смешанного металлолома около 5 тыс. руб. объем потерь составит 12 млрд. руб. Эта равно объему финансирования из федерального бюджета всей программы утилизации в течение трех лет. Почему же при всей вопиющей очевидности бесхозяйственности и вреда ничего не меняется?

Военные, как заклинание, повторяют, на их взгляд, железный аргумент: якобы возможности промышленности позволяют утилизировать необходимое количество 6,5 млн. т только за 20 лет, что, по их мнению, является неприемлемо большим сроком. Надо немедленно снизить количество хранимых боеприпасов до 3 млн. т, что обеспечит их «100-процентную взрывопожаробезопасность». Поэтому надо все сверх указанного количества взорвать ударными темпами, доложить и 1 января 2015 года проснуться уже с «отлаженной системой логистических центров».

Вся эта аргументация хороша только для тех, кто ее придумал, и построена с серьезными передержками.

Во-первых, озвучивший ее генерал Булгаков в своих арифметических расчетах принимал во внимание только утилизационные возможности промышленности, существующие на сегодняшний день. При наличии объемов работ и гарантий того, что выигранный тендер военные в нарушение всех законов не отнимут (как это случалось ранее), предприятия без проблем нарастят мощности на основе самых передовых технологий, дайте им только стабильную перспективу. Соответственно речь уже не будет идти о 20-х годах, а о более приемлемом отрезке времени.

Во-вторых, генерал говорил о низкой производительности утилизации при использовании самого экстенсивного метода – через разборку. Но ни для кого не секрет, что во всем мире широко используют для утилизации и контролируемый подрыв с очисткой образующихся газов и со сбором осколков. Он обеспечивает утилизацию гораздо быстрее, при этом без экологической катастрофы, без непомерного акустического воздействия и со сбором утилизируемого металла.

В-третьих, предположим, лавинообразная ликвидация решает проблему избыточных боеприпасов до 1 января 2015 года. Но и те, что останутся в «суперарсеналах будущего», когда-то выслужат сроки и перейдут в категорию утилизируемых. Что с ними делать?

В-четвертых, при меньшем количестве боеприпасов и более организованном их хранении риск взрывов уменьшается. Но он никогда не будет равен нулю. «Стопроцентная взрывопожаробезопасность» – утопия. Оправдывать этой ложной целью гонку подрывов означает преднамеренно вводить в заблуждение общественность и руководство страны

В-пятых, кто сказал, что 20 лет – непомерно долгий срок и что проблему хранения избыточных боеприпасов необходимо решить непременно к 1 января 2015 года? Для снижения риска нужно передать места хранения подлежащих утилизации боеприпасов Минпрому или вновь созданной дирекции по образу и подобию структуры, занимающейся уничтожением химоружия. Тогда у Минобороны сразу отпадут все проблемы. Промышленность же полученные боеприпасы рассредоточит на арсеналах и полигонах для более длительного хранения и там же их разберет или тоже подорвет, но цивилизованными, экологически менее вредными и научно просчитанными методами. Тогда и «Оборонсервис» не будет в нарушение закона о госзакупках монопольно кормиться, а для получения прибыли встанет в один ряд с другими предприятиями.

РУССКИЙ ВОПРОС: ЧТО ДЕЛАТЬ?…

При почти полном отсутствии востребованности настоящей промышленной утилизации боеприпасов со стороны головного заказчика – Министерства обороны – профильная наука и техника в нашей стране живы и продолжают развиваться. Достойно сожаления, что в стране продолжаются параллельные процессы. С одной стороны, военное ведомство взрывает на полигонах «все, что плохо лежит», с другой – думающие люди в госаппарате продолжают закладывать ежегодно в ГОЗ деньги на разработку утилизационных технологий.

А перебивающиеся на голодном пайке предприятия все равно продолжают выделять деньги из весьма скудной прибыли на разработку собственных технологий «на перспективу». Именно благодаря заботе последних и было наработано то, что включил Минпромторг в изданный для узкого круга «Каталог технологического оборудования утилизации боеприпасов». Представленные в нем более 80 технологий и изделий покрывают весь цикл утилизации.

Вообще наши разработчики и изготовители утилизационного оборудования оказались практически загнанными в угол. Отсутствие спроса на технику не дает возможности продавать ее на внутреннем рынке, а рынок внешний практически закрыт. Для того чтобы просто распространить информацию о самом примитивном изделии, надо получить равное ему по весу количество бумаг с согласованиями. Если же зарубежный покупатель проявит интерес, процесс ценообразования, подписания контракта и поставки перейдет в совершенно иные, «надежно лицензированные» руки, и тогда процесс либо заглохнет, либо до предприятия дойдут только копейки.

По некоторым сведениям, вице-премьер Рогозин, эксплуатируя свои свежие натовские связи, инициировал в марте начало соответствующего диалога в Брюсселе, в ходе которого западным партнерам были успешно представлены более 20 российских технологий.

Что же сделать для того, чтобы промышленная утилизация боеприпасов стала востребованной? Было бы некорректно и нехарактерно для русского человека не пытаться ответить на этот вопрос.

В октябре прошлого года на специализированной конференции специалисты единодушно отметили, что проблемы в сфере утилизации в нашей стране сегодня существенно изменились. На начальных этапах проблемы заключались в недостаточном финансировании. С приходом финансирования остро встала проблема кадров, решили и ее. Осталась главная проблема – организационная. В Министерстве обороны, несмотря на обилие желающих порулить контрактами, реально вопросами утилизации занимается очень ограниченная группа большей частью заштатных, почти случайных людей.

Фактически нет настоящего хозяина. А между тем необходимо всего-навсего создать дирекцию федеральной программы. Вся требуемая для этого законодательная база давно существует, в стране успешно действует уже несколько дирекций федеральных программ. Нет проблем и с кадрами – в самом аппарате правительства есть люди, которые не первый год с переменным успехом пытаются поставить интересы государства выше чьих-то ведомственных амбиций.

Создание такой дирекции, подчиненной правительству, одним движением расставило бы все на свои места и дало возможность заниматься каждому своим делом: Министерству обороны – Родину защищать, промышленности – подносить патроны и утилизировать неиспользованные. Безусловно, кроме создания дирекции программы утилизации можно и нужно сделать еще многое.

На оперативном уровне в среднесрочной перспективе:

– создать систему совмещенных арсеналов МО и утилизационных предприятий дирекции и Минпрома для обеспечения единой системы жизненного цикла военного имущества (примером может служить арсенал РВСН Пибаньшур, на котором расположен объект утилизации, эксплуатируется акционерным обществом).

– обеспечить всестороннюю поддержку обмена научно-технической информацией по технологиям утилизации как внутри страны, так и с привлечением зарубежных ресурсов, для чего обязать государственные ведомства и корпорации, причастные к работе с боеприпасами, поддерживать этот обмен на финансовом и организационном уровнях с целью отбора наиболее передовых технологий;

– создать самоокупаемую систему экономического поощрения утилизации с применением технологий, максимально обеспечивающих повторное использование компонентов;

– вывести из состава МО все созданные для коммерческой деятельности структуры – Рособоронконтракт, Рособоронпоставка, Федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству, департамент ценовой политики и другие организации – и передать их в прямое подчинение аппарату правительства.

На стратегическом уровне в долгосрочной перспективе:

– создать на базе ВПК штатную структуру во главе с вице-премьером, которая объединит выведенные из МО непрофильные организации, будет выступать в качестве государственного заказчика по всем оборонным контрактам и обладать реальной директивной властью как в отношении пользователей военного имущества, так и его производителей-утилизаторов – Роскосмос, Росатом, Минпромторг, госкорпорации. Это позволит сосредоточить в одних руках проведение ценовой политики и разом положить конец бесконечной войне Минобороны с промышленностью.

– принять закон об обязательной преимущественной закупке национальной продукции для нужд обороны и госаппарата. Решение по второй части в отношении автотехники правительством уже принято – необходимо его расширить и поднять до уровня федерального закона;

– внести в Налоговый кодекс изменения, предусматривающие освобождение от налогообложения мобилизационные мощности и реализацию контрактов для оборонных и государственных нужд, это позволит избежать ненужного выведения из полезного оборота до 25% средств, якобы затрачиваемых сегодня на эти цели, а на самом деле – бессмысленно двигающихся на холостом ходу по замкнутому кругу «бюджет – предприятие – налоговая служба – бюджет» и теряющих в весе за счет прилипания к «стенкам труб», прокачивающих эти деньги банков.

Таким образом, сделать можно много без капитальных затрат и с ощутимой отдачей. Надо только реально стремиться к лучшему, объективно смотреть на положение дел, не бояться вытаскивать ситуацию на свет, обсуждать и исправлять или вообще выбрасывать то, что вредно, бесполезно, висит балластом и не работает на благо всей страны.

Олег Валентинович Шульга — эксперт по вопросам разоружения

http://topwar.ru/news/opinions/

В последнее время проблема утилизации боеприпасов стала обсуждаться особенно активно. Она опередила даже такую важную тему, как разворачивание систем противоракетной обороны в Европе, чему есть вполне логическое объяснение: проблема ЕвроПРО для большинства населения – это что-то абстрактное и отдаленное по времени, а многочисленные взрывы на полигонах и арсеналах становятся все более частым явлением.

Увеличение числа катастроф на складах боеприпасов и большое количество человеческих жертв, когда погибают специалисты, занятые в процессе утилизации, породили волну протеста гражданского населения. Люди требуют прекращения подрывов. Сложившаяся ситуация стала причиной появления значительного количества публикаций и выступлений, в которых детально рассматривается данная проблема и предлагаются различные пути ее решения. Казалось бы, ситуация должна была измениться к лучшему с принятием правительством федеральной программы о промышленной утилизации вооружения и военной техники, рассчитанной на 2011-2015 годы и до 2020 года. Но… программа была утверждена только в конце 2011 года, и до настоящего времени фактически никаких изменений не произошло. Несомненно, определенная польза от дискуссий все-таки была: в спор были втянуты представители военного ведомства, которым пришлось обнародовать определенные планы и цифры. Но они, к сожалению, также порадовать ничем не сумели.

Фактически Министерство обороны остается не только главным заказчиком, но и основным исполнителем мероприятий, связанных с утилизацией боеприпасов.

А заверения военного руководства о том, что арсеналы будут превращены в безопасные системы хранения и уничтожения боеприпасов, которые, как предполагалось, должны были успокоить общественность, наоборот, породили еще больше беспокойства. Во-первых, стало окончательно понятно, что уничтожают боеприпасы сами военные, а не промышленность, которая их производила, и которая должна была бы заниматься их утилизацией. Во-вторых, крайне обеспокоено население и тем фактом, что утилизировать боеприпасы продолжают единственным методом, который доступен в российской армии – для этого используется открытый подрыв, который крайне негативно сказывается на экологической ситуации. В-третьих, громкое слово «утилизация» означает не что иное, как простое уничтожение.

Для правильной утилизации характерно использование специальных производств, контрольных процессов и технологий, то есть всего того, чего нет в российском оборонном ведомстве.

А ведь истина, как говорится, лежит на поверхности. Минобороны только потому самостоятельно выполняет все работы по утилизации, что в одно время ему были предоставлены коммерческие функции. Кто-то предложил «удачную» мысль – пусть военное ведомство обеспечивает себя самостоятельно. Таким образом, по мнению многих, Министерство возглавил человек, который абсолютно ничего не понимает в военном деле, но очень хорошо разбирается в вопросах торговли. Понятно, что решение о предоставлении такой «автономии» военному ведомству лишило правительство большого количества проблем, но существование государства в государстве породило новые, еще более серьезные. Существование в Минобороны своих министерств торговли, финансов и промышленности преследует одну-единственную цель – получение и удержание прибыли в пределах ведомства. Все материальные и финансовые средства, которые выделяются Минобороны больше не возвращаются государству, а Министр обороны имеет право самолично принимать решения относительно закупок нового вооружения и военной техники, кому предоставлять контракты и даже какие цены устанавливать. А тем временем приватизация прав на утилизацию боеприпасов наносит огромный ущерб государственной оборонной промышленности, которая предназначена для того, чтобы обеспечивать потребности государства как в мирное, так и в военное время. Поэтому ее предприятия должны поддерживать мощности (мобрезерв), которые слишком дорого обходятся, приводя к тому, что продукция становится неконкурентоспособной. Предприятия оборонной промышленности для того и существуют, чтобы не только производить, но и утилизировать боеприпасы. А в случае, если военные склады полны и существует необходимость сокращения производства, значит, предприятия необходимо загрузить работой по утилизации. Если этого не сделать, они просто прекратят свое существование, поскольку никаких других средств для развития взять негде.

В то же время, пока военное ведомство пытается получить больше прибыли, на полигонах и военных складах продолжаются трагические инциденты, в результате которых гибнут люди, чаще всего призывники.

Так, за период 1994-2011 годов на военных складах произошло 29 пожаров, в результате которых в большинстве случаев произошла детонация боеприпасов, нанесенный ущерб составил более 11 миллиардов рублей.

Вот только некоторые примеры. Летом 2002 года в Поволжье на арсенале произошел взрыв, было уничтожено 6 вагонов с боеприпасами. В 2009 году в Ульяновске на военном арсенале произошел пожар, в ходе его ликвидации были нарушены правила безопасности, в результате произошла детонация боеприпасов, и погибло 11 человек. В 2011 году произошло еще несколько пожаров, которые сопровождались взрывами. Разница между ними составила всего неделю. Так, 26 мая случился пожар на военном складе возле города Урман, в результате чего 12 человек пострадало. 2 июня – аналогичный случай произошел на арсенале под Ижевском, но количество пострадавших было значительно большим – около 100 человек. И совсем недавно произошла еще одна трагедия – во время выгрузки боеприпасов на полигоне Мулино произошел взрыв, в результате которого погибли солдаты-срочники. А буквально на днях произошел еще один случай взрывов боеприпасов – на артиллерийском складе воинской части, расположенной примерно за 300 километров от Владивостока. На данный момент известно о двух пострадавших.

На первый взгляд кажется, что проблему вполне можно решить, для этого, по сути, и была утверждена новая программа по утилизации. Однако военное ведомство приняло решение использовать свои методы. В большой спешке был начат процесс утилизации списанных боеприпасов путем открытого подрыва на военных полигонах. Заместитель Министра обороны объясняет такую спешку тем, что необходимо уничтожить довольно большое количество боеприпасов: на 150 складах и арсеналах, которые планируется закрыть, хранится более 10 миллионов тонн боеприпасов, срок использования которых истек. Они представляют большую опасность, поскольку со временем изменились характеристики взрывчатых веществ. Поэтому дальнейшее их хранение грозит привести к новым трагедиям и чрезвычайным происшествиям. Кроме того что существует реальная угроза взрыва, есть и еще одна причина, по которой просроченные боеприпасы необходимо ликвидировать – на их содержание необходимы значительные суммы. А поскольку никаких гарантий того, что они не сдетонируют прямо на складах, никто дать не может, Министерство обороны решилось на такой опасный шаг, как подрыв.

Министр обороны Анатолий Сердюков отдал распоряжение, согласно которому на 65 военных полигонах были организованы подрывы непригодных к использованию боеприпасов. Эта процедура, хоть и опасна с точки зрения безопасности и экологичности, но в то же время высокоэффективна. Так, только за 2011 год было утилизировано более 1,3 миллиона тонн боеприпасов, в ходе проведения подрывов было использовано 255 групп общей численностью более 12,5 тысяч человек и 1,7 тысяч единиц техники. В то же время, по словам заместителя Министра обороны Дмитрия Булгакова, промышленности потребовалось бы 19 лет, чтобы утилизировать такие объемы боеприпасов.

Но ведь проблему таким образом не решить. В военном ведомстве давно нет квалифицированных специалистов, которые могли бы качественно выполнить подрывные работы. Поэтому для таких видов работ привлекают в основном солдат срочной службы.

Минобороны утверждает, что приняло все необходимые меры безопасности и продумало план работ, где до мельчайших подробностей прописаны все этапы утилизации. Также была разработана классификация боеприпасов по степени взрывоопасности. Образцы этих документов находятся у всех офицеров, которые задействованы в процессе утилизации.

Военное ведомство говорит о том, что оно вовсе не против принятия новой программы утилизации, однако при этом отмечает, что перспективы ее использования и эффективность находится под большим знаком вопроса. Кроме того, сама оборонная промышленность не заинтересована больше в утилизации, поскольку существует еще определенное количество боеприпасов с малым содержанием ценных материалов. Утилизировать их очень затратно. Промышленный метод утилизации был выгоден в то время, когда на военных складах и арсеналах избавлялись от боеприпасов с латунными гильзами. Поскольку латунь – материал дорогой, то его продавали, порох сжигали, а снаряд, внутри которого оставалось взрывчатое вещество, обратно перевозили на склад. В этом и заключалась утилизация.

В настоящее время на военных складах остались в основном боеприпасы к гранатометам, мины и неуправляемые ракеты, которые разобрать в короткие сроки просто невозможно.

Перед Министерством обороны возникла и еще одна серьезная проблема – до 2015 года планируется закрытие 150 военных складов и арсеналов, а все боеприпасы, которые на них хранились, предполагается перевезти на 35 новых объектов, находящихся за пределами населенных пунктов. Уже построено 145 хранилищ, оборудованных системами пожаротушения и температурного режима. Запланировано и начато строительство еще 1200 хранилищ. В них должно разместиться более 6,6 тысяч вагонов боеприпасов. А к 2014 году не должно остаться ни одного просроченного боеприпаса. Таким образом, общий объем боеприпасов должен составить 3 миллиона тонн.

По словам главы Комитета Государственной Думы по обороне Владимира Комоедова, предполагается выделение 30 миллиардов рублей из средств, которые были получены на выполнение государственного оборонного заказа, на улучшение условий хранения боеприпасов. Он убежден в том, что отсутствие необходимого количества новых хранилищ угрожает государственной безопасности, поскольку боеприпасы фактически не защищены от потенциальных нападений противника.

А первый заместитель председателя комитета Сергей Жигарев неоднократно заявлял о необходимости перехода на безвзрывной способ утилизации боеприпасов, кроме того, необходимо перенести ответственность за неосторожное обращение с боеприпасами на государство. Люди, задействованные в процессе уничтожения боеприпасов, рискуют своими жизнями, к тому же всегда существует момент случайности. Только в том случае, если правительство возьмет груз ответственности на себя, можно будет говорить о том, что все необходимые условия и предосторожности будут соблюдены.

Использованы материалы:
http://www.vz.ru/society/2012/5/17/579234.print.html
http://nvo.ng.ru/printed/268087
http://www.ria.ru/defense_safety/20120518/652264601.html

Тема №9. УНИЧТОЖЕНИЕ ОПАСНЫХ И УТИЛИЗАЦИЯ НЕГОДНЫХ БОЕПРИПАСОВ

Объем учебного материала темы.

Общие положения. Оборудование подрывного поля. Разделка выстрелов на элементы. Сжигание нитроцеллюлозных порохов. Разрядка снарядов методом выплавки взрывчатого вещества.

Уничтожение негодных и опасных боеприпасов подрывом или сжиганием. Обязанности руководителя работ.

Учебная литература:

1. Инструкция по разрядке и уничтожению боеприпасов в арсеналах, на базах и окружных складах. – М.: Воениздат, 1986. – 75с. Стр.10-23; 33-59.

2. Эксплуатация боеприпасов: Учебник / А.А. Плющ, С.Н. Курков, К.А. Еличев и др.- Пенза: ПАИИ. 287 с. Стр.266-284.

3. Руководство по эксплуатации ракетно-артиллерийского вооружения / А.В.Куренков, В.М., Суханов, П.Г., Шевченко и др.; Под редакцией Н.И.Свертилова. – М.: ГРАУ МО, 2006. – 414с.

3. Правила техники безопасности при работах с боеприпасами и ракетами на арсеналах, базах и складах. – М.: Воениздат, 1994. -73с.

4. Денисенко Н.Н., Чеховских А.В. Утилизация артиллерийских боеприпасов Сухопутных войск: Учебно-методическое пособие. – Пенза: ПВАИУ, 1998. – 60 с.

5. Методические указания по организации утилизации боеприпасов в войсковых частях ГРАУ МО РФ, 1995. - 36 с.

6. Руководство для арсеналов, баз и складов ракет и боеприпасов. Часть 1 / М.: Воениздат, 2001. Закр.источник.

1. ОРГАНИЗАЦИЯ РАБОТЫ И ОБОРУДОВАНИЕ ПОДРЫВНЫХ ПОЛЕЙ

Разделку и разрядку боеприпасов производят на базах в соответствии с производственной программой.

Разделке и разрядке подвергаются боеприпасы:

• непригодные для боевого использования из-за невозможности или нецелесообразности исправления их на базах или на заводах промышленности;
• подлежащие переснаряжению на заводах промышленности или на базах;
• предназначенные для изготовления учебных боеприпасов;
• предназначенные к разделке и разрядке согласно перечням запрещенных боеприпасов или утвержденным актам технического состояния.

Боеприпасы разряжаются следующими методами:

• снаряды, мины, головные части реактивных снарядов и ручные гранаты — путем выжигания, выплавки или выщелачивания взрывчатого вещества (ВВ);
• артиллерийские взрыватели, неопасные в служебном обращении, — путем разборки с последующим выжиганием взрывоопасных элементов в бронепечах;
• основные воспламенительные заряды минометных выстрелов, средства воспламенения и пиротехнические средства — путем выжигания снаряжения в бронепечах, специальных чугунных котлах;
• патроны к стрелковому оружию — путем разделки на станках и последующим сжиганием пороха, выплавкой свинца из пуль и отделением оболочек пуль от стальных сердечников.

Уничтожению подлежат боеприпасы и их элементы, опасные в служебном обращении, а также боеприпасы и их элементы, разрядка которых опасна, экономически нецелесообразна или технически невозможна. Уничтожение боеприпасов производить подрывом или сжиганием. Сжиганием уничтожаются пороха, пиротехнические средства и ВВ без металлических оболочек.

При разрядке и уничтожении боеприпасов руководствуются документацией:

• Инструкцией по разрядке и уничтожению боеприпасов в арсеналах, на базах и окружных складах. М.: ВИ, 1986;
• конструкторской документацией на боеприпасы;
• Руководством для арсеналов, баз и складов ракет и боеприпасов. Воениздат, 1973;
• Правилами техники безопасности при хранении, сборке и ремонте боеприпасов в артиллерийских арсеналах, на базах и складах. М.: ВИ, 1975;
• Руководством по подрывным работам, М.:ВИ, 1969;
• Указаниями ГРАУ no вопросам разрядки и уничтожения боеприпасов;
• комплектом документов на технологический процесс (КД ТП) и инструкциями на производство работ по разрядке и уничтожению боеприпасов.

ПОДРЫВНОЕ ПОЛЕ предназначено для выполнения работ по разрядке и уничтожению боеприпасов.

Подрывное поле представляет собой участок земли в 20—30 га, огороженный проволочной изгородью в один ряд высотой не менее 2 м. На проволочном ограждении подрывного поля через каждые 100 м прикрепляют щитки, окрашенные в красный цвет, на которые наносят белой краской надпись: ВХОД ЗАПРЕЩЕН. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ.

Территория подрывного поля должна быть очищена от деревьев, кустарника и валежника и не должна располагаться на торфяных участках. Постоянно действующие подрывные поля и их оборудование должны охраняться.

Расстояние от подрывного поля до наружного проволочного ограждения технической территории базы, отдельных жилых построек, железных и шоссейных дорог должно быть не менее 1,5 км, а до окраин населенных пунктов, заводов, фабрик, электростанций и им подобных сооружении — не менее 3 км. Вокруг подрывного поля лес вырубается в радиусе не менее 500м.

Подрывное поле должно иметь следующее оборудование (рис.1):

• траншеи или воронки для подрыва боеприпасов;
• площадки для выжигания ВВ из боеприпасов;
• площадки для сжигания порохов и ВВ без оболочек;
• бронепечь для выжигания основных (воспламенительных) зарядов минометных выстрелов, средств воспламенения, пиротехнических средств, снарядов и выстрелов малых калибров, узлов взрывателей;
• блиндаж для укрытия подрывников (подрывная станция);
• блиндаж для укрытия рабочих;
• блиндаж для временного хранения средств подрыва (в день производства работ) с отдельным помещением для подготовки средств подрыва или воспламенения;
• площадку для боеприпасов, подлежащих разрядке или уничтожению;
• площадку для временного хранения и первичного контроля металлолома на безопасность.

В случае необходимости на подрывном поле оборудуется кабина для разделки на элементы и приведения в неокончательное снаряжение отдельных унитарных выстрелов, снарядов и мин, гранатометных выстрелов.

Траншеи и воронки глубиной не менее 1 м для подрыва боеприпасов располагают, как правило, в центре участка. Если на территории подрытого поля имеются овраги или ямы, то подрыв боеприпасов выжигание ВВ из боеприпасов целесообразно осуществлять в них.

Площадки для выжигании ВВ из боеприпасов, сжигания порохов в количестве до 2т и ВВ в количестве до 1т должны иметь площадь 20—30м 2 . При одновременном сжигании нитроцеллюлозных порохов в количестве до 10т площадка должна иметь площадь 140—150 м 2 .

Площадки должны быть очищены от растительного покрова и горючих материалов.

Бронепечи, специальные котлы устанавливают на расстоянии не менее 150 м от блиндажа, предназначенного для укрытия рабочих. На площади радиусом 20м вокруг бронепечи снимается растительный покров.

Блиндаж для укрытия подрывников располагают в 100—150 м от траншей для подрыва боеприпасов. В отдельном помещении блиндажа оборудуется пульт управления подрывами, подрывную станцию (рис.2).

Блиндаж для укрытия рабочих располагается на расстоянии 150—200 м от траншей.

Блиндаж для временного хранения подрывных средств оборудуется на расстоянии не менее 50 м от блиндажей для укрытия подрывников и рабочих и на расстоянии не менее 200 м от траншей для подрыва боеприпасов,

Для подвоза боеприпасов и вывоза металлолома подрывное поле должно быть связано с базой грунтовой или железной дорогой. Подрывное поле должно иметь прямую телефонную связь с базой.

Для сжигания дымных и нитроцеллюлозных порохов могут быть использованы отдельные площадки, расположенные вне территории подрывного поля и оборудованные простейшими укрытиями (окопами, щелями).

При отсутствии подрывного поля уничтожение подрывом отдельных опасных в обращении боеприпасов разрешается производить на расстоянии не менее 2 км от населенных пунктов. Место и время подрыва в этом случае должны быть согласованы с местной администрацией.

Хранение на подрывном поле боеприпасов и запаса подрывных средств запрещается.

Для обеспечения безопасности территорию подрывного поля и прилегающие к нему районы регулярно очищать от элементов боеприпасов, взрывоопасных осколков и металлолома.

Обязанности руководителей

Работы по разрядке и уничтожению боеприпасов выполняются под руководством опытного офицера или опытного мастера, допущенного к их выполнению приказом по базе.

Руководитель работ обязан:

• получить от непосредственного начальника указания по выполнению задания, оценить техническое состояние боеприпасов и степень их опасности;
• изучить всю техническую документацию и руководящие документы по проводимой работе;
• знать устройство и действие боеприпасов, подлежащих разделке, разрядке и уничтожению, а также технологию выполнения этих работ;
• уметь квалифицированно выполнять каждую операцию;
• проинструктировать рабочих о приемах и правилах выполнения работ (что именно предстоит им делать) и о мерах предосторожности, которые должны быть приняты каждым работающим;
• проверить, как усвоили рабочие свои обязанности и правила безопасности, установленные для операций с повышенной опасностью;
• лично проверить исправность оборудования, приспособлений, инструмента и оградительных устройств, защитных приспособлений и спецодежды;
• проверить наличие и исправность средств пожаротушения и распределить обязанности между рабочими согласно пожарному расчету;
• безотлучно находиться на месте работ и не ослаблять надзор за работающими;
• при необходимости ухода руководителя с места работы следует доложить старшему начальнику и оставить заместителя;
• вести учет боеприпасов и подрывных средств;
• по окончании работ проверить качество уборки подрывного поля, рабочих мест, оборудования и приспособлений, подписать наряд-допуск и сдать пункт работ представителю пожарной охраны под подпись в журнале контроля противопожарного состояния.

Приказом по базе назначается начальник подрывного поля (один из наиболее опытных офицеров, хорошо знающий работы по разрядке и уничтожению боеприпасов) и утверждается список рабочих. H а работы но уничтожению боеприпасов допускаются наиболее опытные рабочие, изучившие безопасные методы выполнения работ, сдавшие зачеты по специальному техминимуму, и имеющие удостоверения на право выполнения данных работ.

Организация работ по разрядке и уничтожению боеприпасов должна обеспечивать безопасность работающих, а также местного населения.

За час до начала работы на подрывном поле поднимается красный флаг, сигнализирующий о проведении опасных работ. Время начала и окончания работ на подрывном поле и условные сигналы (удары в колокол, гильзу, рельс), подаваемые перед началом работ, сообщаются местному населению через органы власти.

В дни производства работ на всех дорогах и постоянных тропинках, ведущих к подрывному полю, выставляется оцепление. Максимальная дальность разлета осколков и удаление оцепления приведены в таблице 1.

2. РАЗДЕЛКА И РАЗРЯДКА БОЕПРИПАСОВ

Разделку боеприпасов на элементы производят в ЦЕХАХ или на ПОСТОЯННЫХ ПУНКТАХ, обеспеченных необходимым количеством оборудованных кабин для выполнения операций повышенной опасности. В отдельных случаях разделку выстрелов выполняется в КАБИНАХ, установленных на подрывных полях.

Работы по разделке боеприпасов на элементы производить в соответствии с Руководством по ремонту боеприпасов с соблюдением требований по разделке боеприпасов, изложенных в Правилах техники безопасности при хранении, сборке и ремонте боеприпасов на артиллерийских арсеналах, базах и складах .

Работы по вывинчиванию головных и донных взрывателей, запальных стаканов и дистанционных трубок производятся в бронекабинах с помощью штурвала, имеющего цепную или зубчатую передачу на вал ключа. Приспособления для вывинчивания взрывателей, трубок и запальных стаканов оборудуется механическими приводами с частотой вращения ключа не более 600 об/мин.

Капсюльные втулки вывинчивают вручную или на механических станках. Управление станком должно осуществляться из-за укрытия.

Выстрелы унитарного заряжания распатронируют на механических или ручных разрывных машинах и станках типа ПСЗр-134. Если унитарные выстрелы не поддаются распатронированию необходимо производить надрезку дулец гильз на специально приспособленном станке, на ползуне которого закреплен нож (резец).

Выпрессовку запальных трубок производят в отдельном помещении или в кабине из бронелиста толщиной 8—10 мм на механических станках типа ГУ, ПС, имеющих скалки с амортизаторами и предохранительными каморами.

Обтюрирующую систему, размеднители и пламегасители извлекают из гильзы с помощью латунного крючка.

Заряды в картузах или в пучках извлекают из гильз, переворачивая их над столом вверх дном. Извлеченные из гильзы заряды в картузах или порох россыпью просмотреть, рассортировать и уложить и исправную тару.

Разрывные заряды из запальных стаканов снарядов и мин извлекают над столом, для чего снаряд следует опрокинуть гнездом вниз. Если извлечь разрывной заряд из запального стакана не удалось, снаряд подлежит уничтожению подрывом.

Основные заряды минометных выстрелов извлекают в отдельной кабине, используя для этого станки типа ПЗМК.

Реактивные снаряды развинчивают в отдельном помещении или кабине на механическом станке типа РВ или вручную с помощью эксцентриковых ключей и зажимов.

Разделку шрапнели, дымовых, осветительных, зажигательных и кумулятивных снарядов и мин, а также разборку взрывателей производят только на специализированных разрядных базах.

Разрядка боеприпасов методом выплавки и выщелачивания взрывчатого вещества производят на РАЗРЯДНЫХ БАЗАХ ГРАУ в специализированных цехах или на оборудованных ИЗОЛИРОВАННЫХ ПУНКТАХ работ.

Цехи и пункты работ по выплавке и выщелачиванию взрывчатых веществ должны отстоять от других производственных зданий на расстоянии не менее 200 м, а от хранилищ с боеприпасами— не менее 400 м.

Цехи и постоянные пункты работ должны быть оборудованы водопроводом, паропроводом, канализацией с отстойниками для нейтрализации и очистки сточных вод.

Для выплавки взрывчатых веществ из боеприпасов применяются водяные ванны или установки с подачей в гнездо боеприпаса пара и пароводяной смеси.

Выплавку тротила из снарядов в водяных ваннах производят в такой последовательности:

• осмотреть снаряды на отсутствие холостых пробок, дополнительных детонаторов и каких-либо посторонних предметов в гнездах;
• установить снаряды в ванне;
• проверить снаряды на полноту расплавления взрывчатого вещества;
• извлечь снаряды из ванны и вылить из них взрывчатое вещество;
• продуть корпуса снарядов паром и проверить их на полноту разрядки;
• упаковать корпуса и взрывчатое вещество.

Подогрев воды в ванне осуществляется паром. Температура воды должна быть в пределах 90—100° С. Время выдержки боеприпасов в ванне 20—30 мин.

Проверку снарядов на полноту расплавления взрывчатого вещества производится щупом из цветного металла.

Взрывчатое вещество сливается в деревянные ящики с плотными стенками и дном. Внутри ящики выкладывать плотной бумагой. Масса взрывчатого вещества в ящике не должна превышать 30 кг. На тару наносится трафарет по образцу:

ТРОТИЛ

ОТ ВЫПЛАВКИ

НЕТТО 30 кг

Взрывчатые вещества из боеприпасов шашечного снаряжения выплавляются в паровых шкафах. Корпуса боеприпасов нагреваются паром. Парафиноцерезиновая смесь, на которой устанавливаются шашки взрывчатого вещества, расплавляется, и шашки под действием своей массы выпадают из корпуса на противень из цветного металла.

Выщелачивание аммиачно-селитренных взрывчатых веществ производят на специальных установках путем подачи в гнездо снаряда или мины воды под давлением 9—10ат. Вода и куски раздробленного взрывчатого вещества поступают в ванну с фильтрами в отстойник, где раствор отделяется от твердых частиц. Отфильтрованный раствор подается насосом на установку для повторного использования, а взрывчатое вещество, накапливающееся на сетках фильтров и на поверхности раствора в отстойнике, снимается ковшами или совками из цветного металла и упаковывается в деревянные ящики.

3. СЖИГАНИЕ НЕГОДНЫХ ПОРОХОВ И УНИЧТОЖЕНИЕ БОЕПРИПАСОВ ПОДРЫВОМ

Для сжигания порохов на открытых местах подрывного поля оборудуются ПЛОЩАДКИ ДЛЯ СЖИГАНИЯ (см.рис.1). Негодные нитроцеллюлозные и дымные пороха, взрывчатые вещества (ВВ) без оболочек уничтожаются только сжиганием.

На площадке для сжигания порохов (ВВ) разрешается уничтожать одновременно (в одной закладке):

• артиллерийского нитроцеллюлозного пороха — не более 1000 кг;
• минометного, винтовочного, пистолетного пороха и пороха от реактивных снарядов — не более 500 кг;
• пороховых зарядов ракет — не более одной шашки;
• дымного пороха и изделий из него — не более 50 кг;

Работа по сжиганию порохов (ВВ) производится в следующем порядке:

• рассыпать порох (ВВ) по площадке;
• проложить пороховую дорожку;
• поджечь пороховую дорожку;
• осмотреть площадку после сжигания пороха (ВВ) и подготовить ее для повторного сжигания.

Нитроцеллюлозный порох (ВВ) высыпается на площадку сжигания ровным слоем толщиной не более 25 см.

Зажигание пороха (ВВ) на площадке сжигания производится электрическим способом с помощью дорожки из зерненного нитроцеллюлозного пороха, электровоспламенителя и подрывной машинки.

Пороховую дорожку прокладывают шириной 10 см и длиной не менее 10 м от пороха, уложенного на площадке сжигания, по направлению ветра.

К пороховой дорожке подвести электропроводную сеть, присоединяют электровоспламенитель к концам проводников, укладывают и закрепляют воспламенитель в мешочке с порохом, после чего с помощью деревянного колышка закрепляют мешочек с запалом в конце пороховой дорожки. Подсоединение подрывной машинки к электропроводной цепи и включение ее производит руководитель работ из укрытия.

При невозможности произвести зажигание нитроцеллюлозного пороха электрическим способом (отсутствуют злектровоспламенители, подрывная машинка) пороховую дорожку следует прокладывать длиной не менее 40м. В конце дорожки уложить и закрепить воспламенительный (тлеющий) фитиль. Длина фитиля должна быть не менее 5 см.

Зажигание фитиля производит руководитель работ, после чего он должен уйти в укрытие. Перед зажиганием и в период горения пороха все люди должны находиться в укрытии, расположенном на расстоянии не менее 200 м от площадки.

Через 20 мин после сгорания пороха (ВВ) площадку сжигания нужно полить водой, осмотреть и собрать для повторного сжигания несгоревшие зерна пороха (ВВ). Повторное сжигание пороха (ВВ) производится лишь после тщательного осмотра площадки сжигания на отсутствие тлеющих частиц и не ранее чем через 2 ч с момента поливки площадки водой.

Для сжигания дымного пороха необходимо насыпать его на площадку ровной дорожкой шириной не более 10 см и толщиной не более 3 см.

Зажигание производить только электрическим способом с помощью электровоспламенителя и подрывной машинки.

Изделия из дымного пороха в металлических оболочках (КВ, пиропатроны, замедлители и др.) выжигать в бронепечах или бункерах.

Массовое уничтожение нитроцеллюлозных порохов производить на ПУНКТАХ ПО СЖИГАНИЮ НЕПРЕРЫВНЫМ МЕТОДОМ (рис.7).

Пункт по сжиганию порохов непрерывным методом размещается на открытой площадке размером 100x50 м. Дно ямы, где сгорает порох, должно быть хорошо утрамбовано или выложено кирпичом. Перед ямой возводится защитный экран (высотой не менее 2,5м из огнеупорного кирпича).

Порох в яму подается с помощью цепного конвейера (длиной не менее 36 м). К цепям конвейера крепятся лотки из оцинкованного железа. Для обеспечения необходимой безопасности работ скорость конвейера (40 м/мин) и расстояние между лотками (3-4 м) подбирается таким образом, чтобы очередная порция пороха попадала в костер за экраном лишь после того, как предыдущая сгорит.

Перед началом работы пункта в яме за экраном разжечь костер из сухих дров. Убедившись, что костер за экраном достаточно разгорелся и все люди находятся на безопасном расстоянии, руководитель работ дает разрешение на включение цепного конвейера и загрузку лотков порохом.

Порох россыпью загружают в лотки с помощью совков из цветного металла. В каждый лоток загружают не более 5 кг нитроцеллюлозного пороха.

После окончания работы пункта яму за экраном поливают водой и осматривают и собирают для повторного сжигания несгоревшие зерна пороха.

Уничтожение боеприпасов подрывом производится в БРОНЕЯМАХ или ТРАНШЕЯХ с перекрытиями из бронелистов, железобетонных плит, рельсов или бревен с целью предотвращения разлета осколков и разбрасывания зерен пороха.

Подрывом уничтожаются опасные в служебном обращении боеприпасы, а также непригодные для боевого применения боеприпасы, разрядка которых опасна, экономически не целесообразна или технически невозможна.

Боеприпасы, подлежащие уничтожению, следует подрывать в ЗАКЛАДКАХ, состоящих из нескольких боеприпасов и их элементов. Общая масса ВВ в одной закладке не должна превышать 120 кг.

Боеприпасы, опасные в обращении, уничтожаются подрывом только по одной штуке.

На подрывном поле разрешается производить одиночные подрывы (одной закладки или одного боеприпаса), групповые подрывы (одновременно нескольких закладок), а также серийные подрывы (нескольких закладок с интервалом 1-5с).

Боеприпасы уничтожаются взрывами ПОДРЫВНЫХ ЗАРЯДОВ — определенного количества ВВ, подготовленного для производства взрыва. Подрывной заряд укладывается на снаряд или взрыватель.

Подрывной заряд должен состоять из одной или нескольких тротиловых шашек. В целях экономии тротиловые шашки в подрывном заряде допускается заменять аммонитовыми брикетами, зарядами из пластичного или порошкообразного ВВ, ручными и противотанковыми гранатами без запалов, головными частями гранатометных выстрелов, исправными детонаторами без оболочек и капсюлей-детонаторов.

Масса подрывного заряда зависит от качества его материала, калибра подрываемых снарядов (мин) и количества подрываемых боеприпасов. Примерные нормы расхода ВВ на уничтожение боеприпасов подрывом приведены в таблице 2.

По форме подрывные заряды бывают сосредоточенные, удлиненные, фигурные.

Заряды поступают из промышленности (стандартные заряды) или могут изготовляться на месте проведения работ (на базах }. Фигурные подрывные заряды применяют для подрывания различных фигурных элементов конструкций. Для их изготовления на базах используют тротиловые шашки или пластит-4. Общий вид изготавливаемых на базах зарядов показан на рис.3-6.

В каждом заряде имеется одно или два запальных гнезда с резьбой для ввинчивания электродетонаторов или зажигательных трубок.

Подрывные заряды размещаются на стенках корпусов боеприпасов или поверх закладок боеприпасов. Подрывной заряд укладывается сверху на подготовленный к подрыву боеприпас и закрепляется шпагатом или обкладывается дерном.

Подрывы боеприпасов производятся электрическим способом. Огневой способ применяется в исключительных случаях с личного разрешения начальника базы.

При электрическом способе для подрыва зарядов используется подрывная машинка, электродетонаторы и электровзрывная сеть (одножильный или двухжильный саперный провод: СП-1, СП-2). При огневом способе подрыва взрывание подрывных зарядов производится с помощью зажигательной трубки, состоящей из капсюля-детонатора и огнепроводного шнура. Зажигательные трубки, изготовляемые промышленностью, имеют три срока замедления: 50 с (ЗТП-50), 150 с (ЗТП-150) и 300 с (ЗТП-300). Они изготовляются с терочным или механическим воспламенителем огнепроводного шнура.

Для уничтожения боеприпасов подрывом приказом по базе назначается ПОДРЫВНАЯ КОМАНДА из двух-трех человек в составе руководителя работ (офицера-специалиста по боеприпасам) и опытных рабочих (подрывников). Все действия рабочих должны осуществляться по сигналам по командам, подаваемым руководителем работ.

При электрическом способе подрыва соблюдать следующий порядок выполнения работ:

• уложить в яму (траншею) подлежащие подрыву, боеприпасы;
• уложить и закрепить на закладке подрывной заряд;
• изготовить и проложить электровзрывную сеть;
• вставить электродетонатор в гнездо шашки подрывного заряда;
• произвести подрыв;
• проверить результаты подрыва.

Подрыв заряда руководитель осуществляет из укрытия (блиндаж подрывной станции).

Выходить из укрытия разрешается не ранее чем через 5 мин после взрыва. Если заряд дал отказ, то подходить к нему для осмотра следует не раньше чем через 15 мин с того момента, когда по расчету должен был произойти взрыв. Осмотр производит руководитель работ с одним из подрывников.

Выявив причину отказа, руководитель работ должен подготовить и осуществить повторный подрыв. Для повторного подрыва использовать другой электродетонатор, который необходимо вставить в гнездо другой шашки.

После каждого подрыва производить осмотр местности в радиусе 100 м от воронки или траншеи и собирать разлетевшиеся осколки.

Осколки без взрывчатого вещества складывать на площадке для металлолома, а осколки с остатками взрывчатого вещества — на площадке для выжигания взрывчатых веществ.

Запрещается подрывать боеприпасы во время грозы и при ее приближении, в сумерки, ночью и при искусственном освещении.

Характеристика современных технологий разделки и утилизации боеприпасов дана в Приложении 1.

Таблица 1 Максимальная дальность разлета осколков и безопасное расстояние, на которое выставляется оцепление в зависимости от калибра боеприпасов
п/п	Калибр боеприпасов, мм	Максимальная дальность разлета осколков, м	Безопасное расстояние для оцепления, м
	37-76		1000
	76-105		1200
	105-150	1000	1500
	150-200	1200	1700
	более 200	1500	2000

Таблица 2 Примерные нормы расхода взрывчатого вещества на одиночный подрыв боеприпасов
п/п	Калибр боеприпасов, мм	Масса подрывного заряда тротила, кг	Потребное количество электродетонаторов, шт.
	37-76	0,2-0,4
	76-105	0,4-0,6
	105-150	0,6-0,8
	150-200	0,8-1.0
	200-300	1,0-2,0
	300-400	2.0-3,0
	более 400	более 3,0

Р ис.1. Примерная схема подрывного поля. 1 — площадка временного хранения металлолома; 2 — площадки для выжигания ВВ из боеприпасов и сжигания nopoxoв; 3 — траншеи дли подрыва боеприпасов; 4 — воронки для подрыва боеприпасов; 5 — бронеямы; 6 — блиндаж для рабочих; 7 — блиндаж для укрытия подрывников (подрывная станция); 8 — блиндаж для хранения дневного запаса подрывных средств; 9 — бронепечь: 10 — кабина для работ с боеприпасами повышенной опасности; 11 — площадка для боеприпасов, подлежащих разрядке или уничтожению
Рис.2 Примерная схема оборудования подрывной станции: 1 – помещение подрывной станции; II – помещение для подрывников; III – тамбур.

Рис. 3. Сосредоточенный заряд из тротиловых шашек, обернутый тканью: 1— ткань; 2 — веревка (шпагат); 3 — деревянные колышки
Рис. 5. Удлиненный заряд из пластита-4 в шланге: 1— тканевая оболочка (шланг); 2 — пластит-4
			Рис. 4. Удлиненные заряды из тротиловых шашек: а — в тканевой оболочке; 6 — без оболочки на деревянных рейках; 1—деревянные колышки; 2 — ткань; 3 — шпагат (мягкая проволока); 4 — деревянные рейки; 5 — тротиловые шашки
Рис. 6. Фигурный заряд из тротиловых шашек: 1— тротиловые шашки; 2 —ткань
Рис.7. Схема организации работ на площадке уничтожения пороха непрерывным методом 1 – площадка сменного запаса пороха и порожней тары; 2 – площадка работ с порохами; 3 – яма для сжигания порохов

Приложение 1

Характеристика СОВРЕМЕННЫХ технологий разделки и утилизации боеприпасов

За последние обострилась проблема утилизации артиллерийских боеприпасов. Она осложняется тем, что при проектировании и изготовлении боеприпасов не предусматривалась их дальнейшая утилизация. Их жизненный цикл должен был заканчиваться боевым использованием.

На арсеналах, базах ГРАУ скопилось огромное количество артиллерийских боеприпасов, не пригодных к боевому применению из-за их технического состояния и с истекшими сроками сохраняемости. Дальнейшее хранение таких боеприпасов повышает взрывопожароопасность объектов, требует дополнительных затрат на хранение. Ущерб от уничтожения списанных боеприпасов носит не только экономический, но и экологический характер.

Поэтому существует необходимость постоянного совершенствования методов и технологий утилизации артиллерийских боеприпасов с целью повышения пожаровзрывобезопасности объектов хранения и вторичного использования материалов, полученных после утилизации.

До настоящего времени уничтожение технически непригодных боеприпасов проводилось методами подрыва, сжигания или затопления. Это приводило к безвозвратным потерям ценных, дефицитных материалов и значительному загрязнению окружающей среды. я.

Комплексная утилизация запасов устаревших и непригодных боеприпасов позволит получить:

• черных металлов, тыс.т. …………………………640;
• взрывчатых веществ, тыс.т. ………………………110;
• порохов и твердых топлив, тыс.т. ……………….130;
• древесины, тыс.м3 …………………………………345.

В настоящее время разработано достаточно большое количество технологий разделки и утилизации боеприпасов и их элементов. Рассмотрим некоторые из них, получившие наиболее широкое применение в ГРАУ.

Отечественные технологии

Вариант 1

Разработчики технологии - Красноармейский НИИ механизации и Самарский политехнический институт. В технологии использован электроиндукционный способ выплавки тротила из снарядов и его переработки в промышленные ВВ (гранулированный, водостойкий тротил - гранулотол). Используется стационарное оборудование с производительностью 1000 cнарядов в смену (100-мм к БС-3) или мобильное оборудование с производительностью 150 снарядов в смену. Вся технология экологически чистая.

Вариант 2

Разработчики технологии - ГРАУ (КБ-10, г.Рыбинск) и Московский горный институт. В технологии использован пароводяной (без контакта с ВВ) способ выплавки тротила из снарядов и его переработки в промышленное ВВ.

Производительность стационарного оборудования - 1000 снарядов в смену. Технология экологически чистая.

Вариант 3

Разработчик - Пермский технологический институт. В технологии использован конвекционный способ выплавки тротила из снаряда с производительностью 1000 снарядов в смену на стационарном оборудовании. Технология экологически чистая.

Вариант 4

Разработчик технологии утилизации взрывателей - ГРАУ (КБ-10, г.Рыбинск). Установка УПВ-201 "Белка" предназначена для утилизации взрывателей методом прострела пулей. Производительность 4-5 тыс. взрывателей в смену. Технология экологически чистая.

Вариант 5

Разработчик технологии утилизации капсюлей - ГРАУ (КБ-10, г. Рыбинск). Установка предназначена для уничтожения (отстрела) капсюлей гильз, полученных при разделке ПСО. Установка представляет собой камерную электропечь с роликовым подом для удобства загрузки (выгрузки) коробов с гильзами. Производительность 30 тыс. капсюлей в смену. Технология экологически чистая.

Зарубежные технологии

Вариант 1

ФРГ. Разработчик - фирма "Диль". В технологии использован конвекционный способ выплавки тротила из снаряда. Производительность шести модульных установок (в две смены) - 1000 снарядов. Технология экологически чистая.

Вариант 2

ФРГ. Разработчик фирма - "Мессершмит-Бельков-Блом". В технологии использован способ резки снарядов водой высокого давления с абразивом, вымывание ВВ из снарядов водяной струей и очистка воды от ВВ. Производительность 500 снарядов в смену. Технология экологически чистая.

Вариант 3

США, Англия. Разработчики фирмы - "Алайэнт техсистемс" и "Рапиербейз лимитед". В технологии использован способ резки снарядов водой высокого давления с образивом, вымывание ВВ из снарядов водяной струей и очистка воды от ВВ, сжигание ВВ и переработка его в удобрения или другие материалы. Оборудование мобильное производительностью 1000...1400 снарядов в смену. Технология экологически чистая.

Просматривая свои архивы, нашел еще одну интересную статью на тему утилизации боеприпасов. Эта проблема возникла достаточно давно и актуальна, а сейчас даже более чем, до настоящего времени. В газете Московский Комсомолец от 29.05.2003 была опубликована статья «Фабрика смерти», описывающая некоторые «особенности» этого процесса, которую я и привожу с небольшими сокращениями. К сожалению у меня есть только ее текст, так что ссылку дать не могу.

С 2001 по 2005 год Минобороны запланировало утилизировать примерно 80000 ракет, 100000000 артиллерийских снарядов, 40000 боевых частей ракет, 20000 авиабомб, 10000 торпед, 8000 морских мин — как старье с вышедшим сроком годности, которое дальше хранить просто опасно.

Однако нет никакой гарантии, что “пороховая бочка”, на которой сидит по сути вся страна, действительно будет уничтожена. Скорее всего ее утилизуют лишь на бумаге. Проведут по документам как “уничтоженную”. На деле же все это астрономическое количество взрывчатки останется нашим потомкам — но уже неучтенное, невидное и втройне опасное.

Арсеналы сейчас есть во всех крупных городах России и бывшего Союза. Поначалу они строились в пригородах, но со временем вырастали новые микрорайоны, и хранилища оказывались в черте города. Не избежали такой участи даже Москва и Питер. В Санкт-Петербурге это арсеналы в Кронштадте (он уже стал районом Питера) и Большой Ижоре, недалеко от Ломоносова. В Москве это города-спутники и “точки” расформированных частей на рубежах бывших колец ПВО, где в лесах Подмосковья до сих пор сохранились склады, напичканные боеприпасами. (Боеприпасы, кстати, там попадаются недюжинные. Например, ракета комплекса “С-200” весит 7 тонн, боевое снаряжение — 125 кг, где 80% гексогена и 20% тротила. Авиабомба ФАБ-3000 весит 3 т, боевое снаряжение — тротил массой 1,5 т.)

Севастополь в буквальном смысле стоит на пороховой бочке. Там снаряды складировались в шахтах, тоннелях и пещерах под землей. После раздела Черноморского флота они достались Украине, но эту “головную боль” та забирать не стала: перевозить, хранить, уничтожать... Теперь над складами построены жилые дома, в которых живут семьи российских моряков.

Охрана боеприпасов — отдельный вопрос. В 17-м арсенале Севастополя, например, на посту стоят украинские бабушки с берданками. А вот в подмосковной Истре арсеналы ПВО площадью примерно в 50 гектаров охраняют три солдатика на вышках. Там под открытым небом, накрытые маскировочной сетью, лежат ракеты. Они, правда, не с ядерной начинкой, но, как говорят командиры, их совокупной “убойной силы” хватит на 12 Хиросим. По срокам хранения они относятся к 5-й категории, которая уже не подлежит транспортировке и уничтожаться должна на месте.

Военные, однако, зачастую бывают вынуждены вывозить и то, что транспортировать уже нельзя. На арсенале не положено иметь взрывчатых веществ больше установленной нормы.

Механизм для таких случаев давно отработан: назначается комиссия, она переводит боеприпасы из 5-й во 2-ю категорию, их грузят в эшелоны и отправляют на переработку. На месте уже другая комиссия из 2-й категории переводит полученное добро, к примеру, в 4-ю, и солдаты его попросту взрывают.

Это, кстати, самый распространенный у нас способ утилизации боеприпасов. Бойцы строят печку с приподнятыми по бокам краями, чтобы взрывчатка не слишком разлеталась. Разжигают огонь, бросают туда боеприпасы. Они похлопают, потрещат, ртуть и свинец уйдут в атмосферу, железяки солдаты выберут из пепла — и нет проблем! Только деревья вокруг стоят черные, обугленные, и листва пожухла...

Уничтожение твердотопливных и жидкостных компонентов двигателей ракет — это вообще фабрика смерти, которая выбрасывает в атмосферу и почву высокотоксичные вещества. Иногда, правда, их топят в прибрежных водах морей, оставляя страшный “экологический сюрприз” нашим внукам.

Бойцы с печкой — самый дешевый способ уничтожения боеприпасов. Практически бесплатный. Но, как у всего бесплатного, у него есть множество недостатков. Попросту говоря, он опасен — и для людей, и для окружающей среды.

Человечество так давно имеет дело с огнестрельным оружием и боеприпасами, что уже разработало прогрессивные и “щадящие” технологии его уничтожения. Если делать это по уму, то переработка взрывчатых веществ может даже приносить неплохой доход. Но, разумеется, сначала нужно вложиться в производство, построить предприятия по переработке.

У Минобороны на создание собственного производства денег нет. Да если бы и были, вряд ли сегодня — в эпоху рынка и хапка — кто-то стал бы серьезно этим заниматься. Поэтому уничтожение боеприпасов идет на коммерческой основе — на принципах самоокупаемости и самофинансирования.

Идея “коммерческой основы” проста: в боеприпасах помимо взрывчатки есть еще металлический корпус, состоящий из различных деталей. Кое-какие из этих деталей, будучи содраны с корпуса, представляют собой лом цветных и драгоценных металлов. Его уничтожать не надо. Его можно и нужно продать и на вырученные деньги грамотно и безопасно уничтожить “непродаваемые” остатки.

Сама по себе идея разумная. Но, как и положено, у нас она превратилась в пшик.

У всех родов и видов войск есть свои управления вооружений. Эти управления имеют право заключать договоры с коммерческими фирмами на уничтожение партий боеприпасов с истекшими сроками хранения.

Управления проводят тендеры, где выставляются лоты с боеприпасами для уничтожения. Самыми выгодными считаются те лоты, где больше всего цветного и драгоценного металла. “Голые” заряды, порох, взрывчатка, ракетное топливо и железо никакой прибыли “уничтожителям” не приносят.

Теоретически тендер должна выиграть фирма, которая предложит технологию, способную безопасно переработать боеприпас до основания, включая пороховую начинку, и при этом еще получить прибыль. Но практически победителями становятся те, кто максимально “делится” с организаторами (то есть с верхушкой командного состава управлений по вооружениям). Они получают лоты сплошь из драгоценных и цветных металлов, разделывают их, продают цветмет и идут выигрывать новый тендер... Впрочем, сейчас “верхушка командного состава” уже поняла, что все это можно делать и самим. Так что теперь прибыльные лоты на тендерах получают их собственные фирмы (зарегистрированные, конечно, на родственников или особо сговорчивых бизнесменов).

Поскольку государственных денег под утилизацию не выделяется, то и отчитываться не перед кем. Что смогли, то и уничтожили, а как это было сделано, где и насколько “чисто”, — никто не спрашивает.

В таких условиях коммерческие фирмы мало внимания уделяют собственно уничтожению боеприпасов. Их интересует только цветмет, то есть то, что можно продать. А поскольку фирмы — командирские, все идет по той же старинной технологии. Из честно выигранного лота бесплатные солдаты выбирают цветной металл. Прибыль получается огромной. Переработав, например, 500.000 боеприпасов (при массе латунной гильзы в 5 кг), только на латуни легко заработаешь $1,75 млн. Потом ободранные боеприпасы можно взорвать, а можно оставить валяться необезвреженными на том же арсенале или закопать где-то — ну, в общем, спрятать. В эпоху рынка и хапка дальнейшая их судьба никого уже не волнует: главное — бабки сейчас урвать, а дальше хоть трава не расти.

Она и не будет расти...

Уничтожение боеприпасов на коммерческой основе привело к тому, что к 2000 году снарядов с латунью разделали 130% от плана, но полностью уничтожили боеприпасов — всего 25%. Параллельно на арсеналах росли огромные взрывоопасные помойки, где с нарушением всех правил хранения скапливались сотни тысяч (!) тонн взрывчатых веществ.

Утилизация боеприпасов в наших условиях — чрезвычайно выгодный бизнес. По данным кандидата технических наук старшего научного сотрудника по специальности “боеприпасы” В.Постного, количество боеприпасов (при минимальной стоимости продажи), запланированное в стране для утилизации на 2001-2005гг., ориентировочно оценивается так:

2 млн. тонн черного лома — $84 млн.;

300 тыс. тонн цветного лома — $240 млн.;

1,4 тыс. тонн лома драгоценных металлов, включая 15 тонн золота, платины и палладия, — $3,5 млн.;

600 тыс. тонн взрывчатых веществ, пороха и ракетного топлива — $240 млн.

В сумме — около $4,1 миллиарда.

Эти деньги могли бы попасть в бюджет Минобороны. На них можно было бы строить квартиры офицерам, переводить армию на контракт, покупать современное вооружение... Но они туда никогда не попадут. Слишком жирный кусок, от которого откусывают слишком влиятельные лица Минобороны. Они крепко впились в него зубами. Уже не вырвать. (Это и мы тоже проходили, когда предлагали разделку списанной военной техники при помощи ленточных ударно-волновых зарядов. До сих пор режут газом, зато на сколько лет вперед работой обеспечены).

Коммерсант, пытавшийся недавно предложить военным уничтожение боеприпасов по экологически чистой технологии, рассказал корреспонденту “МК” про “кухню”: “Чтобы попасть в гособоронзаказ, где будет финансирование и льготное налогообложение такого производства, нужно заплатить “откат” в 20% от суммы, причем наличными. А по документам я должен отчитываться так, чтобы комар носу не подточил. То есть хочешь не хочешь, а воровать придется — закон “военного рынка”. Не заплатишь — придут другие. Постойте в субботний день, например, у здания штаба вооружения ВМФ в Большом Златоустовском переулке, понаблюдайте, как туда подъезжают машины с “квадратными” охранниками и крутыми коммерсантами. И такое теперь увидишь во всех штабах. Наверное, поэтому на зданиях такого рода давно уже нет ни вывесок, ни названия...”

Кстати, многие коммерсанты, работающие в области утилизации боеприпасов, и даже кое-кто из генералов шепотом рассказывают, что сама супруга начальника Генерального штаба Анатолия Квашнина занимается этим бизнесом. И с завистью говорят, что ей, как другим, наверняка и взяток давать не приходится: срабатывает “телефонное право”. В подтверждение этой версии вспоминается одна история, которую рассказали два ныне уже отставных генерала.

Пару лет назад в Генштабе проводились занятия с руководящим составом округов, где присутствовал и сам начальник Генштаба Анатолий Квашнин. После выступления начальника ГОУ ГШ (тогда еще “и.о.”) генерал-полковника Александра Рукшина завязалась полемика. Офицеры и генералы стали жаловаться, что снова пошли задержки зарплаты, люди увольняются или ходят подрабатывать в служебное время... И тут вдруг, ко всеобщему удивлению, начальник Генштаба взял слово и сказал, что вообще не понимает, зачем из подобных фактов делать проблему. Ему, например, даже и неизвестно, сколько денег он получает, потому что жена работает в коммерции и его содержит.

Истинное положение дел с утилизацией боеприпасов скрыто от глаз общественности. Но и в Минобороны вряд ли кто-то осознает все масштабы деятельности недобросовестных “уничтожителей”. Наружу выплывают лишь отдельные фрагменты утилизационной вакханалии. Случается это, когда кого-то из коммерсантов выкидывают из сложившейся системы распределения тендеров. Обиженный коммерсант может многое рассказать. Но тоже не все.

На самом деле ни у кого нет достоверных данных о том, сколько сотен тысяч боеприпасов за последние годы действительно утилизировано, а сколько попросту закопано, сброшено в водоемы или просто “забыто” где-то на складах. И никто не знает, когда и как эти выброшенные боеприпасы нам отомстят.

Но кто об этом будет думать сейчас — в эпоху рынка и хапка, когда деньги сами плывут в руки и можно грести их кучами, никого не боясь? Кого бояться, если даже жены самых высоких военачальников вынуждены заниматься коммерцией и содержать своих “государственных” мужей, вероятно, совершенно не приспособленных к нашей жизни...

В средние века победитель отдавал своей армии завоеванные города на несколько дней для разграбления. У нас с молчаливого согласия госмужей уже второй десяток лет генералы расхищают достояние собственной страны. Никакой государственной программы утилизации боеприпасов до сих пор не существует. А может, она и не нужна?!

Смотрите, как все славненько, по-семейному сейчас... Жили почти 10 лет без всяких программ — и дальше проживем. Хотя, честно говоря, посмотришь на все эти мародерствующие и мздоимствующие команды — и за Россию обидно становится.

Я не думаю, что после этой публикации МК что-то изменилось в лучшую сторону и предыдущая моя публикация это только подтверждает. А учитывая, что согласно известным законам Мэрфи, развитие идет от плохого к худшему, окончательный диагноз данному безобразию даже предположить трудно.