Герберт Блумер
Герберт Блумер (1900-1987) - представитель Чикагской школы в американской социологии. В Чикагском университете преподавал с 1925 по 1952 г., с 1952 г. - в Калифорнийском университете (Беркли). В 1955 г. Г. Блумер был избран Президентом Американской Социологической Ассоциации. В одной из статей 1937 г. он употребил выражение «символический интеракционизм», которое стало обозначать складывающееся к тому времени направление социологической мысли. Это направление выросло из трудов Дж. Г. Мида и Ч. Кули, равно как из работ У. А. Томаса, Дж. Дьюи и других авторов. Общность позиций этих авторов и их последователей состояла в новом определении человека. «Человек - это животное, производящее символы» - таковым стало исходное определение человека в рамках новой теоретико-познавательной парадигмы. Сами же символы суть знаки, обращенные от одного члена общества к другому. Эти обращения осуществляются в самых разнообразных формах - приветствий, просьб, требований, приказов, угроз прямого или косвенного характера, указывающих на то, что человек должен делать и как себя вести в той или иной ситуации взаимодействия с другим человеком или с другими людьми. Интеракция - это взаимодействие, основная ткань социальных отношений. Благодаря такой постановке вопроса внимание исследователя переключилось с понятий структуры и функции как организующих скреп общественного организма на те смыслы, которые придаются мыслящей и чувствующей личностью символам, содержащийся в каждом акте коммуникации. Объективная нагрузка символов и знаков не создается отдельным индивидом, она заложена в соответствующей культуре или субкультуре. Но индивид располагает сравнительно автономной способностью воспринимать или не воспринимать мир символических значений, в котором он живет. Его разум, его чувства, его эмоциональные состояния обеспечивают интерпретацию и переинтерпретацию обращенных к нему символов. Человек не просто следует в своем поведении обращенным к нему требованиям, просьбам, приказам и распоряжениям, он сам, оценивая ситуацию, избирает варианты поведения, за которые он несет моральную ответственность. Символический интеракционизм обращен, следовательно, не к изучению «факторов среды» и не к «стимулам», воздействующим на реальное поведение людей. Он обращен к исследованию внутреннего мира человека, разнообразие которого определяется разнообразием символического содержания сознания, мышления, эмоциональных состояний.
Г. Блумер развертывает понятие символического интеракциониз-ма в полноценную динамично развивающуюся социологическую теорию, оказавшую существенное воздействие на весь комплекс гуманитарного знания. В предлагаемой вниманию читателя статье (1969) Г. Блумер самым сжатым образом формулирует принципы этой теории. Именно в связи с этим предлагаемый читателю текст используется для ознакомления с основными идеями одного из ведущих направлений современной социологической теории. Общая характеристика Чикагской школы дана в базовом пособии учебного комплекса (глава 1).
СИМВОЛИЧЕСКИЙ ИНТЕРАКЦИОНИЗМ*
Символический интеракционизм зиждется в конечном счете на трех простых предпосылках. Первая из них заключается в том, что люди действуют по отношению к вещам на основании того значения, которое вещи имеют для людей. В качестве таких вещей может выступать все то, что сам человек замечает в своем мире. Это могут быть физические объекты, такие, как деревья или стулья; другие люди, такие, как мать или служащий на складе; группы людей, такие, как друзья или враги; институты, такие, как школы или правительства;
* Цит. по: Blumer Herbert Symbolic Interactionism // Four Sociological Traditions. Selected Readings / Ed. by Randall Collins. New York-Oxford, 1994. P. 304-321. Пер. В. Г. Кузьминова, редактор перевода А. Г. Здравомыслов. Цитируемый текст иллюстрирует содержание глав 1 и 5 первого раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.
жизненные идеалы, такие, как личная независимость или честность; действия других людей, такие, как приказы или просьбы, равно как и ситуации, с которыми сталкивается индивид в своей повседневной жизни. Вторая предпосылка заключается в том, что значение этих вещей выводится или проистекает из социального взаимодействия человека с другими людьми. Третья предпосылка заключается в том, что эти значения трактуются и видоизменяются в процессе, инициируемом индивидом для интерпретации вещей, с которыми он сталкивается. Я хотел бы вкратце рассмотреть каждую из этих трех фундаментальных предпосылок.
Вряд ли найдется много ученых, которые будут оспаривать справедливость первого принципа, а именно то, что люди действуют по отношению к вещам на основании значений, которые эти вещи для них имеют. Как это ни странно, но эта простая мысль либо не принимается во внимание вообще, либо понимается превратно практически всеми исследователями, работающими в русле современной социальной и психологической науки. Значение (meaning) понимается как само собой разумеющееся и поэтому или отодвигается в сторону как нечто неважное, или рассматривается лишь как нейтральный связующий элемент среди тех факторов, которые определяют человеческое поведение. При этом само поведение трактуется как результат действия этих факторов. Это с необходимостью вытекает из той ситуации, которая главным образом сложилась в современной психологической и социальной науке. И в той, и в другой области человеческое поведение рассматривается как результат действия различных факторов, воздействующих на людей. Основное внимание сосредоточено, с одной стороны, на поведении, а с другой - на факторах, производными от которых являются люди. Таким образом, психологи обращаются к таким факторам, как стимулы, установки, осознанные или неосознанные мотивы, разного рода психологические воздействия, восприятие и познавательные способности. В равной степени их внимание сосредоточивается на различных чертах личностной организации, которые ответственны за данные формы или образцы человеческого поведения. Подобным же образом социологи обращаются к таким факторам, как социальное положение, статусные требования, социальные роли, культурные предписания, нормы и ценности, социальное давление и групповая принадлежность как к аргументам для доказательства означенного подхода. В обеих трактовках, столь типичных для психологии и социологии, значение вещей для действующих людей
Либо обходится стороной, либо растворяется в факторах, с помощью которых объясняется человеческое поведение...
Точка зрения символического интеракционизма, напротив, заключается в том, что значения, которые вещи имеют для людей, по определению являются приоритетными. Игнорировать значения вещей, в отношении которых осуществляется человеческое действие - значит ложно понимать поведение, которое мы изучаем. Жертвовать значением в пользу факторов, которые, предположительно, порождают поведение - значит грубейшим образом пренебрегать ролью значения в формировании поведения.
Однако сама по себе эта предпосылка, гласящая, что люди действуют в отношении вещей на основании значения этих вещей, еще слишком проста, чтобы понять, что такое символический интеракционизм, поскольку существуют и другие теоретические направления, которые исходят из этой же предпосылки. Главная линия водораздела между этими направлениями и символическим интеракционизмом связана со второй предпосылкой, которая касается источника значения. Существуют два хорошо известных традиционных способа объяснения источников происхождения значения. Один из них сводится к тому, что значение трактуется как внутренне присущее самой вещи, как неотъемлемая часть ее объективной природы... Сточки зрения другой главенствующей традиционной позиции «значение» рассматривается как психическое приращение к вещи, осуществляемое личностью, для которой эта вещь имеет значение. Это психическое приращение трактуется как выражение составных элементов личностной души (psyche), ее внутренней сущности или психологической организации... Значение вещи есть не что иное, как выражение данных психологических элементов, которые вступают во взаимодействие в связи с восприятием этой вещи. Поэтому объяснить значение вещи можно путем изоляции особых психологических элементов, которые производят значение... Но если мы относим значения вещей лишь к психологическим элементам, то тем самым мы ограничиваем формирование значения только теми процессами, которые связаны с пробуждением и сведением воедино психологических элементов, производящих значение: эти процессы являются психологическими по природе и включают в себя восприятие, познание, вытеснение, передачу чувств и ассоциацию идей.
Символический интеракционизм в отличие от только что изложенных двух господствующих позиций видит иной источник значения. Он не рассматривает значение в качестве эманации вну-
тренней природы вещи, которая имеет значение, равно как он и не считает, что значение возникает из переплетения психологических компонентов личности. Вместо этого символический интеракционизм рассматривает значение как то, что возникает в процессе взаимодействия между людьми. Значение вещи дляличности вырастает из тех способов, с помощью которых другие люди действуют в отношении данной личности в связи с данной вещью. Действия других определяют вещь как она есть для данной личности. Таким образом, символический интеракционизм рассматривает значения в качестве социальных продуктов. Они существуют благодаря тем определениям вещи, которые формируются в процессе их взаимодействия...
Третья, уже упомянутая, предпосылка в еще большей мере подчеркивает специфику символического интеракционизма... Так как значение вещей формируется в контексте социального взаимодействия и выводится личностью из этого взаимодействия, было бы ошибкой считать, что использование значения личностью ограничивается применением полученного подобным образом значения... [На самом деле] актор использует значения посредством процесса интерпретации. В этом процессе выделяются два ярко выраженных этапа. Во-первых, актор выделяет для себя те вещи, в отношении которых он действует. Он должен указать самому себе на те вещи, которые для него значимы. Выработка самих способов выделения представляет собой внутренний социальный процесс, в ходе которого актор взаимодействует сам с собой. Подобная самоинтерак-ция есть нечто иное в сравнении с внутренним взаимодействием психологических элементов. Это пример включения личности в процесс коммуникации с самой собой. Во-вторых, благодаря этому процессу коммуникации личности с самой собой интерпретация превращается в работу со значениями. Актор выбирает, проверяет, взвешивает, занимается перегруппировкой и трансформацией значений в соответствии с ситуацией, в которой он находится, и в русле направленности его деятельности. Соответственно интерпретация должна восприниматься не как чисто автоматическое применение уже установленных значений, но как формирующий процесс, в котором значения используются и пересматриваются в качестве инструментов управления и развертывания действия. Необходимо осознавать, что значения играют свою роль в деятельности посредством процесса самоинтеракции...
Символический интеракционизм, будучи основанным на этих трех предпосылках, необходимым образом ведет к разработке аналитической схемы человеческого общества и человеческого поведения,
которая является вполне самостоятельной. Именно эту схему или модель я и намерен сейчас рассмотреть...
Природа общества или природа жизни человеческой группы
Считается, что человеческие группы состоят из людей, участвующих в деятельности. Деятельность состоит из многочисленных действий, которые совершают индивиды в своей жизни, общаясь друг с другом и сталкиваясь с последовательностью различных ситуаций, в которые они попадают. Индивиды могут действовать самостоятельно, коллективно, равно как и от имени или в качестве представителей неких организаций или групп других людей. Действия осуществляются действующими индивидами, причем осуществляются всегда в зависимости от ситуаций, в которых они вынуждены действовать. Следствием этой простой и в значительной мере излишней характеристики является то, что в своей основе человеческие группы или общество существуют в действии и должны рассматриваться в понятиях действия. Данная картина человеческого общества как действия должна быть исходным пунктом (равно как и конечным) при разработке любой модели, претендующей на эмпирическое описание и анализ человеческого общества... Главный принцип символического интеракционизма заключается в том, что любая эмпирически ориентированная модель человеческого общества, как бы она ни создавалась, должна учитывать тот факт, что в любых своих проявлениях общество состоит из людей, вовлеченных в действие. Чтобы быть эмпирически достоверной, модель должна быть согласована с природой социального действия человека.
Природа социальной интеракции
Жизнь группы обязательно предполагает интеракцию между членами группы или, говоря другими словами, общество состоит из индивидов, взаимодействующих друг с другом. Действия одного члена группы совершаются преимущественно в ответ на действия другого или в результате взаимодействия одного с другим. Хотя данное обстоятельство учитывается практически во всех определениях общества, социальная интеракция обычно воспринимается как данность, которой самой по себе придается, если вообще придается, небольшое значение. Это прослеживается в типичных социологических и психологических моделях, в которых социальная интеракция рассматривается лишь как среда, через которую проходят детерминанты поведения, чтобы вызвать тот или иной его
тип. Таким образом, типичные социологические модели связывают поведение с такими факторами, как статусное положение, культурные предписания, нормы, ценности, санкции, ролевые ожидания и требования социальной системы. Объяснение в рамках факторов подобного рода рассматривается как достаточное; при этом социальная интеракция, которая, безусловно, вытекает из взаимодействия этих факторов, остается без внимания. Подобным же образом в типичной психологической модели такие факторы, как мотивы, установки, скрытые комплексы, компоненты психологической организации и психологического процесса, используются для объяснения поведения. Однако при этом не возникает необходимости в рассмотрении социального взаимодействия. От этих причинных факторов совершается скачок к поведению, которое они должны вызывать. Социальное взаимодействие становится всего лишь средой, через которую проходят социальные и психологические детерминанты, призванные вызвать данные формы поведения...
Символический интеракционизм не просто церемониальный жест в сторону социального взаимодействия. Социальное взаимодействие рассматривается здесь как само по себе жизненно важное. Важность эта определяется тем обстоятельством, что социальное взаимодействие есть процесс, который формирует человеческое поведение, а не средство или условие выражения или высвобождения человеческого поведения. Проще говоря, люди, взаимодействуя друг с другом, должны принимать во внимание то, что делают или намереваются сделать другие. Они вынуждены выстраивать свое собственное поведение или разрешать возникающие ситуации в соответствии с тем, что именно они приняли во внимание. Поэтому деятельность других выступает в качестве положительного фактора при формировании их собственного поведения. Под влиянием действий других человек может отказаться от того или иного намерения или цели, пересмотреть их, проверить правильность или отложить реализацию либо, напротив, более энергично пытаться их осуществить или вообще заменить на другие. Действия других людей предопределяют то, что человек планирует сделать. Они могут вступить в конфликт с данными планами или отменить их, могут заставить пересмотреть планы или потребовать составления радикального изменения этих планов. Человек должен, так или иначе, согласовывать (to fit) направленность собственной деятельности с действиями других. Действия других должны приниматься во внимание и не могут рассматриваться лишь как средство выражения того, что человек намеревается сделать или к осуществлению чего приступает.
Мы обязаны Джорджу Герберту Миду за его проникновенный анализ социального взаимодействия - анализ, который совпадает с только что приведенным реалистическим описанием. Мид выделяет две формы или два уровня социальной интеракции в обществе. Он называет их соответственно «языком жестов» (conversation of gestures) и «использованием значимых символов» (use of significant symbols). Я называю их соответственно «несимволической интеракцией» и «символической интеракцией». Несимволическая интеракция имеет место тогда, когда человек непосредственно отвечает на действие другого, не прибегая к интерпретации этого действия; символическая же интеракция подразумевает интерпретацию этого действия... В своем общении люди в массовом порядке вступают в несимволическую интеракцию, когда они непосредственно и нерефлексивно реагируют на телодвижения друг друга, на выражение лица и тональность голоса, но их интеракция выходит на качественно иной, символический уровень, когда они пытаются понять значение действий друг друга...
Центральная роль, которую играет символическая интеракция в жизни человеческой группы и поведении, а также важность интеракции должны быть очевидными. Общество или человеческая группа состоит из ассоциированных людей. Такая ассоциация неизбежно существует в виде людей, воздействующих друг на друга, и поэтому участвующих в социальной интеракции. Характерным для такой социальной интеракции в обществе является то, что она осуществляется преимущественно на символическом уровне. Действуя сами по себе, коллективно или в качестве представителей какой-либо организации, индивиды при общении друг с другом обязательно должны отдавать себе отчет о действиях других, когда они предпринимают собственные действия. Они делают это в результате двуединого процесса, который включает в себя указание другим на то, как они должны действовать, и интерпретацию указаний, даваемых другими. Жизнь человеческой группы представляет собой нескончаемый процесс определения для других того, что нужно делать, и интерпретации определений других. Посредством этого процесса люди приводят в соответствие действия друг друга и формируют свое собственное индивидуальное поведение. Как их совместная деятельность, так и индивидуальное поведение формируются в этом разворачивающемся процессе и посредством этого процесса. Как первое, так и второе не просто выражение чего-то уже имеющегося в наличии, не продукт, который люди привносят в свою интеракцию, и не условия, предшествующие интеракции. Непонимание данного положения принципиальной важности является фундаментальным
недостатком моделей, которые претендуют на описание общества в русле социальной организации, психологических факторов или какой-либо комбинации первого и второго. Благодаря символической интеракции жизнь человеческой группы необходимым образом представляет собой формирующий процесс, а не просто фон, на котором проявляются уже существующие факторы.
Природа объектов
Позиция символического интеракционизма заключается в том, что «миры» для людей и для человеческих групп состоят из «объектов» и что эти объекты являются продуктом символической интеракции. Объектом может быть все то, что можно обозначить, на что можно указать или к чему можно отнестись - облако, книга, законодательная власть, банкир, религиозная доктрина, призрак и т.д. Для удобства объекты можно разделить на три категории:
а) физические объекты, такие, как стулья, деревья или вело
сипеды;
б) социальные объекты, такие, как студенты, священники,
президент, мать или друг;
в) абстрактные объекты, такие, как принципы морали, фило
софские доктрины или идеи вроде справедливости, эксплу
атации или сострадания.
Я повторяю, что объект - это все то, что можно обозначить или на что можно указать. Природа объекта - любого и каждого объекта - определяется его значением для личности, по отношению к которой он является объектом. Это значение устанавливает способ, с помощью которого личность готова действовать по отношению к данному объекту, а также способ, с помощью которого личность готова о нем рассуждать. Один и тот же объект может иметь разное значение для разных индивидов. Дерево будет разным объектом для ботаника, лесоруба, поэта или садовника. Президент Соединенных Штатов будет весьма разным объектом для преданного члена президентской партии в сравнении с представителем оппозиции. Члены одной этнической группы могут рассматриваться представителями других этнических групп как совершенно иной по типу объект, нежели чем они сами. Значение объекта для личности вырастает главным образом из того способа, с помощью которого его определяют партнеры личности по интеракции. Так, пользуясь указаниями других людей, мы узнаем, что стул есть стул, что доктора - определенный род специалистов, что Конституция Соединенных Штатов
Является определенным правовым документом и т.д. В процессе взаимных указаний возникают общие объекты, т.е. такие объекты, которые имеют одно и то же значение для данной группы людей и которые воспринимаются ими одинаковым образом.
Из вышеприведенного представления об объектах вытекает несколько следствий, заслуживающих внимания.
Во-первых, оно дает нам совершенно иную картину социальной среды или социального окружения людей. С этой точки зрения, среда состоит только из объектов, которые эти люди признают или узнают. Природа среды определяется тем значением, которое объекты, ее составляющие, имеют для людей. Индивиды, равно как и группы, живущие в одном и том же месте пространства, могут иметь соответственно весьма различные среды или, как мы говорим, люди могут жить бок о бок и тем не менее находиться в разных мирах. Действительно, термин «мир» является более подходящим, чем термин «среда» для обозначения окружения, среды обитания и структуры объектов, с которыми люди сталкиваются. Это мир их объектов, с которыми люди должны иметь дело и в отношении которых они должны разворачивать свою деятельность. Следовательно, чтобы понять действия людей, необходимо определить мир их объектов...
Во-вторых, значения объектов следует понимать в качестве социальных продуктов, которые формируются и возникают в процессе определения и интерпретации, в процессе, который является составной частью интеракции людей. Значения всего и вся должны формироваться, осознаваться и передаваться посредством процесса обозначения (indication). Этот процесс неизбежно является социальным процессом. Жизнь человеческой группы на уровне символической интеракции представляет собой масштабный процесс формирования, поддержания и трансформации объектов, принадлежащих к их миру, по мере того как этим объектам придается значение. У объектов отсутствует фиксированный статус, за исключением того, который обеспечивается поддержанием их значений путем указаний и определений, даваемых объектам людьми. Более чем очевидно, что значения любых объектов могут претерпевать изменения... Короче говоря, сточки зрения символического инте-ракционизма жизнь человеческой группы есть процесс, в котором объекты создаются, находят подтверждение, трансформируются и отбрасываются в сторону. Жизнь и действия людей с необходимостью изменяются параллельно с изменениями, происходящими в мире их объектов.
Человек как действующий организм
Символический интеракционизм признает, что люди должны обладать некоей структурой (a makeup), которая соответствует природе социальной интеракции. Человек рассматривается как организм, который отвечает на действия других не только на несимволическом уровне, но и как субъект, дающий указания другим и интерпретирующий указания, даваемые ему этими другими. Человек способен делать это, как убедительно доказал Мид, только благодаря тому, что он располагает «самостью» (a self). За этим термином не скрывается ничего эзотерического; он обозначает лишь то, что человек может быть объектом своего собственного действия... Как и другие объекты, Я-объект (self-object) возникает в процессе социальной интеракции, в ходе которой другие люди определяют личность для нее самой. При рассмотрении вопроса о восприятии роли другого Мид проследил, каким образом это происходит. Он полагал, что для того, чтобы стать объектом для самого себя, личность должна взглянуть на себя со стороны. Этого можно достичь, если встать на позицию других и смотреть на себя и действовать по отношению к себе с этой позиции. Роли, которые принимает личность, переходят от одной стадии к другой: от ролей обособленных индивидов («стадия игры») (the "play stage") через роли отдельных организованных групп («стадия игры по правилам») (the "game stage") до ролей абстрактного сообщества («обобщенный Другой») (the "generalized other"). Принимая такие роли, личность способна обратиться к себе или приблизиться к себе, как это происходит, например, с маленькой девочкой, которая играет в «дочки-матери» и при этом разговаривает сама с собой так, как стала бы говорить с ней мать. Это прослеживается и в случае молодого священника, который смотрит на себя глазами клира. Мы формируем наши мы-объекты (objects of ourselves) посредством принятия роли другого. Следовательно, мы смотрим на себя так, как другие смотрят на нас, или - точнее - мы смотрим на себя, принимая один из трех типов упомянутых выше ролей. То, что человек формирует я-объект теми же способами, с помощью которых другие определяют человека для него самого, сейчас достаточно широко признано в литературе. Поэтому, несмотря на значимость этого положения, я не буду больше на нем останавливаться.
Более важный вывод, вытекающий из факта обладания человеком самостью, заключается в том, что данное обстоятельство позволяет человеку вступать в интеракцию с самим собой. Эта интеракция осуществляется не в виде интеракции между двумя или более элементами психической системы, как, например, между потребностями или между чувствами, или между идеями, или между Id и Ego во фрейдистском смысле. Мы понимаем интеракцию как социальное взаимодействие, как форму коммуникации, в ходе которой личность адресуется к самой себе как к личности и соответствующим образом отвечает. Мы ясно видим такую интеракцию нас с нами, когда, скажем, каждый из нас замечает, что он сердится сам на себя, подстегивает себя, решая какую-либо задачу, напоминает себе, что нужно сделать то-то и то-то или разговаривает сам с собой, вырабатывая некий план действия. Как показывают эти примеры, само-интеракция проявляется в основном в виде процесса указаний самому себе на то, что нужно делать. Этот процесс протекает постоянно в течение сознательной жизни человека и проявляется, когда человек обращает внимание или думает о каком-либо деле, когда он замечает, что происходит что-либо. И действительно, понять или осознать нечто для человека тождественно обозначению этого для самого себя. Он идентифицирует ту или иную вещь как определенный род объекта и взвешивает ее значимость или важность с позиции линии его поведения. Сознательная жизнь человека состоит из целых серий таких указаний, которые он дает самому себе. Эти указания помогают ему управлять своими действиями.
Так мы получаем образ человека как организма, который взаимодействует сам с собой посредством социального процесса индикаций, делаемых для самого себя. Это качественно иное видение человека в сравнении с тем, которое доминирует в современной социальной и психологической науке. Господствующая точка зрения заключается в том, что человек представляется как сложный организм, поведение которого является реакцией на факторы, влияющие на организацию этого организма... С точки зрения этого широко распространенного подхода человек является «социальным» существом только в смысле принадлежности к определенному социальному виду или в смысле существа, реагирующего на других (социальные стимулы), или в смысле существа, инкорпорировавшего организацию своей группы.
Представление о человеке, характерное для символического интеракционизма, принципиально отличается от этих подходов. Человек представляется как «социальное» существо в более глубоком смысле - в смысле организма, который вступает в социальную интеракцию с собой, давая указания самому себе и реагируя на эти указания. Благодаря включению в самоинтеракцию, человек становится в совершенно иное отношение к своей среде, чем это предполагается
в рамках широко распространенного конвенционального подхода, о котором речь шла выше. Вместо образа человека как организма, всего лишь реагирующего на воздействие внешних и внутренних факторов, возникает образ человека как организма, который имеет дело с тем, что он замечает. Он вырабатывает ответ на то, что он замечает, включаясь в процесс само-указания, в ходе которого он превращает замеченное им в объект, придает этому объекту значение и использует значение в качестве основы для управления своими действиями. Его поведение по отношению ктому, что он замечает, не является простой реакцией на замеченное. Это действие, которое рождается из интерпретации, осуществляемой посредством процесса само-указания. В этом смысле человек, вступающий в само-интеракцию, не просто реагирующий организм, но организм действующий, организм, который должен выработать линию поведения на основе того, что именно им принято во внимание. А это нечто большее, нежели реакция на некий фактор, воздействующий на организацию человека.
Природа человеческого действия
Способность человека давать указания самому себе определяет исключительный характер человеческого действия. Дело обстоит не так, что человек в силу своей организации реагирует на изменения в окружающей среде. Данная способность означает, что индивид имеет дело с миром, который он должен интерпретировать, прежде чем действовать. Он призван справиться с ситуациями, в которых он вынужден действовать, оценивая действия других и планируя собственные действия в свете такой интерпретации. Он должен вырабатывать и направлять свои действия, а не просто реагировать на факторы, действующие на него или через него. Его усилия по выработке собственного действия могут оказаться жалкими, тем не менее он должен его вырабатывать...
Мы должны понять, что деятельность людей состоит в ответе на поток ситуаций, в которых они должны действовать, и что их действие выстраивается на основе того, что они замечают и как они оценивают и интерпретируют замеченное, а также какого рода предполагаемые направления деятельности они вырабатывают. Этот процесс нельзя схватить, связывая действие с каким-либо видом факторов (например, с мотивами, иерархией потребностей, ролевыми требованиями, социальными ожиданиями или социальными правилами), которые, как предполагается, побуждают к действию и стимулируют его завершение. Такой фактор или какая-либо его форма являются лишь обстоятельством, которое принимается
актором во внимание при выработке направления действия. Инициирующий фактор не затрагивает и не объясняет, как это и другие обстоятельства принимаются во внимание в ситуации, побуждающей к действию. Требуется проникнуть в процесс определения, осуществляемого актором, чтобы понять действие последнего.
Подобный подход к человеческому действию в равной степени приложим к совместному или коллективному действию, в котором участвует целый ряд индивидов. Совместное или коллективное действие принадлежит к епархии социологического знания, как, например, поведение групп, деятельность институтов, организаций и социальных классов. В подобных примерах социетального поведения самого разного рода мы обнаруживаем индивидов, которые свои направления действия приводят в соответствие с направлениями действия других. Рассматривать и изучать такое поведение и целесообразно, и возможно в его совместном и коллективном измерении, а не с точки зрения его индивидуальных компонентов. Совместное поведение не утрачивает своего характера как поведения, вырабатывающегося посредством процесса интерпретации, и в тех ситуациях, на которые требуется реагировать коллективно. В качестве коллектива может выступать армия, ведущая военную кампанию, корпорация, стремящаяся расширить сферу своей деловой активности, или нация, пытающаяся изменить неблагоприятный торговый баланс. В любом случае действие должно вырабатываться посредством интерпретации того, что происходит в соответствующей сфере деятельности. Процесс интерпретации осуществляется участниками, которые дают указания друг другу, а не самим себе. Совместное или коллективное действие является результатом такого процесса интерпретативной интеракции.
Взаимосвязь действия
Как было сказано выше, жизнь человеческой группы включает в себя и заключается в согласовании направлений действия членов группы друг с другом...
Изучая коллективы и совместное действие, исследователь может занять ошибочную позицию, если он не поймет, что совместное действие коллектива представляет собой взаимосвязь отдельных актов, совершаемых участниками этого действия. Ошибка приводит к пренебрежению тем фактом, что совместное действие должно претерпеть процесс формирования. Даже если речь идет о прочно утвердившейся и повторяющейся форме социального действия,то и в этом случае каждая его стадия должна формироваться заново.
Далее. Процедура формирования социального действия, в результате чего оно воплощается в практику, осуществляется посредством двойного процесса обозначения и интерпретации. Последние были рассмотрены выше. Участники действия по-прежнему должны направлять свои акты, формируя и используя значения.
Тема: Феномен бытия человека
Отражение
Пространство и время
Системность
Вещи
2. Свойства – отдельные стороны, параметры вещей
3. Отношения – свойства, которые проявляются в сравнении.
Атрибуты материи:
Свойства целого не есть сумма свойств частей. Новые свойства берутся из способа организации, способа взаимодействия частей.
Структурные уровни материи:
· неживая природа – вакуум, элементарные частицы, макротела, мега тела;
· живая природа (биосистемы) – белки, клетки, биоценозы и биосферы, нуклеиновые кислоты;
· социальные системы – производство, политика, право, мораль.
2. Движение (изменение, активность)
Любое изменение. Свойство – все материальные объекты движутся. Источником движения являются противоречия в объектах. Движение абсолютно, никогда не заканчивается, покой – относителен. Движение может иметь формы – социальная, физическая и т.д. Развитие – такое движение, при котором меняется качество предмета. Классическое определение – необратимое качественное изменение. Эти изменения бывают 2 видов – прогрессивные и регрессивные.
Проблемы:
· какой критерий прогресса?
· есть ли прогресс в мире в целом?
Закон соответствия количественных изменений качественным (закон перехода от количества к качеству). Базовые понятия в этом законе – качество (совокупность свойств предмета), количество, мера (объект остается сам собой при переходе от одного качества к другому). Переход от одного качества к другому всегда происходит скачком.
Развитие всегда направленно. По закону Гегеля – закон отрицания-отрицания . Согласно этому закону направление развития – по спирали.
В 20 веке возникает теория синергетики . Развитие как упорядоченное движение возникает не в соответствии с законами, а самопроизвольно. Процессы созидания и разрушения уравновешены. (Илья Пригожин «Порядок из хаоса»).
Пространство характеризует структурность и протяженность, а время - …всех объектов. Свойства и пространства и времени парадоксальны.
· абсолютистские представления . Главенствует до 18 века. Пространство – пустота, вместилище для вещей, а время – поток, в котором пространство несется из настоящего в будущее.
· 19-20 век – пространство и время начинают считаться одним параметром. У них есть универсальные и специфические свойства. Пространство – трехмерное, оно изотропно, непрерывно. Время – непрерывно, анизотропно.
· Социальное время. Оно здорово ускоряется.
«Первый главный вопрос философии – что я могу знать, что я могу делать, на что я могу надеяться? На самом деле все эти вопросы – один – что такое человек?» (Кант).
В точных науках есть антропный принцип – чтобы возникла жизнь, должны сложиться определенные условия.
Биологическая концепция
Природа пробует десятки вариантов людей (неандерталец, синантроп и т.д.), но все эти виды вымирают, пока несколько тысяч лет назад не появляется кроманьонец (гомосапиес), который выжил.
В отличие от других у него больший объем мозга.
У человека три инстинкта:
· Хватательный;
· жевательно-глотательный;
· продолжения рода.
Человек, по сравнению с животными рожается как бы недоношенным (чтобы быть совершенно готовым к жизни в утробе матери человек должен проводить 21 месяц). У человека открытая программа – в нем почти ничего не заложено наследственно кроме некоторых инстинктов и неявных предрасположенностей. Открытая программа дает человеку возможность освободиться от природы. Как только человек освободился он становиться активным действующим субъектом. Благодаря этой программе, в какую среду поместить человека, тем он и вырастет. Человек формируется как человек после рождения в окружающей его среде. Этим человек качественно отличен от животного – адаптация к миру у человека не носит принудительного характера.
Еще один фактор – прямохождение. Мы брохиаторы (живем в трехмерном пространстве, так же живут птицы).
Люди не бояться огня в отличие от других животных.
Вторая концепция, очень популярная в 19 веке идея, что человек превратился в разумное существо благодаря труду. («Труд и членораздельная речь сделали из обезьяны человека» (Энгельс)).
С точки зрения этой теории, будучи от природы слабым, человек начинает использовать орудия труда для добывания пищи, улучшения комфорта. Человек может изменить природу.
Использование орудий труда – очень тяжелая работа, и чтобы пользоваться орудиями труда, его нужно научить. Чтобы научить, нужно передать информацию, а значит, люди вынуждены общаться. Труд порождает способность разговаривать.
Мамфорд обратил внимание на то, что орудия труда меняются очень медленно. Если сравнивать деятельность человека и животных в плане орудий труда, то люди выглядят полными неудачниками. И после этого все озадачились вопросами, действительно ли человека человеком сделали орудия труда?
Мамфорд считал, что благодаря развитому и активному мозгу человек обладал лишней энергией для выживания. Эта энергия находила выход в наскальных рисунках, песнях, танцах и т.д. Это не меньше повлияло на развитие человека. Культурное развитие . Человек – животное, производящее символы – культурные предметы. Умение творить символы, понимать символы – чисто человеческое умение.
Ритуал – важная штука, которая увеличивает память. Именно ритуал через символы делает родившееся существо человеком. Символы позволяют перестраивать себя человеку с самого рождения.
Когда символы сложились в язык, человеческое развитие стало ускоряться. Язык стал способствовать прогрессу в орудиях труда. Деятельность по созданию символов. Человек подчиняет себе природу при помощи орудий и укрощает самого себя путем символов.
Формирование человека – двухсторонний процесс. Формирование природы и контроль себя. Человек пытался внести контроль в свою жизнь.
«В этом мире выживает не сильнейший, а самый приспособленный» (Ницше). Выживают средние особи, а яркие гиперактивные погибают. Прекрасно живут в этом мире серые люди. Настоящий человек – сверхчеловек . Он умеет предвидеть свою жизнь (умение знать к чему все приведет). Он умеет сам выбирать путь, свою судьбу. Он умеет преодолевать стандарты и стереотипы.
Если говорить о бытии человека, то оно отличается тем, что это скорее стремление быть человеком, чем реальное устойчивое состояние.
Человек живет между 2 мирами – миром естественного и искусственного – природой и культурой. Человек должен удержаться в гармонии между природой и культурой.
Человека делают человеком (по Ясперсу):
1. Постоянная неудовлетворенность собой и миром;
На современном этапе развития культурологического знания, возможно, наиболее совершенной следует назвать символическую концепцию, предложенную Эрнстом Кассирером. Он выдвинул учение о языке, мифе, науке и искусстве как специфических "символических формах". Мы можем говорить о нем, как об одном из создателей символической концепции происхождения культуры. В этом отношении важнейшим из его трудов для нас является книга "Философия символических форм".
Кассирер выводит феномен культуры из факта несовершенства биологической природы человека. Человек утратил свою первоначальную природу.
Кассирер намечает подступы к целостному воззрению на человеческое бытие как протекающее в символических формах. Он обращается к трудам биолога И. Юкскюля. «Каждый биологический вид, - развивал Юкскюль свою концепцию, - живет в особом мире, недоступном для всех иных видов. Вот и человек постигал мир по собственным меркам». Юкскюль начинает с изучения низших организмов и последовательно распространяет модели их на другие формы органической жизни. По его убеждению, жизнь одинаково совершенна всюду: и в малом и в великом. Каждый организм, отмечает биолог, обладает системой рецепторов и системой эффекторов. Эти две системы находятся в состояний известного уравновешивания.
Можно ли, спрашивает Кассирер, применить эти принципы к человеческому виду? Вероятно, можно в той мере, в какой он остается биологическим организмом. Однако человеческий мир есть нечто качественно иное, поскольку между рецепторной и эффекторной системами развивается еще третья система, особое соединяющее их звено, которое может быть названо символической вселенной. В силу этого человек живет не только в более богатом, но и качественно ином мире, в новом измерении реальности.
Животные реагируют на внешний стимул непосредственно, у человека же этот ответ должен подвергнуться еще мысленной обработке. Человек живет уже не просто в физической, но и символической вселенной. Это символический мир мифологии, языка, искусства и науки, который сплетается вокруг человека в прочную сеть. Дальнейший прогресс культуры только укрепляет эту сеть.
Кассирер отмечает символический способ общения с миром у человека, отличный от знаковых сигнальных систем, присущих животным. Сигналы есть часть физического мира, символы же, будучи лишенными, по мысли автора, естественного, или субстанциального, бытия, обладают прежде всего функциональной ценностью. Животные ограничены миром своих чувственных восприятий, что сводит их действия к прямым реакциям на внешние стимулы. Поэтому животные не способны сформировать идею возможного. С другой стороны, для сверхчеловеческого интеллекта нет различия между реальностью и возможностью: все мысленное становится для него реальностью. И только в человеческом интеллекте наличествует как реальность, так и возможность.
Для первобытного мышления, считает Кассирер, весьма трудно проводить различие между сферами бытия и значения, они постоянно смешиваются, в результате чего символ наделяется магической либо физической силой. Однако в ходе дальнейшего развития культуры отношения между вещами и символами проясняются, как проясняются и отношения между возможностью и реальностью.
Вот откуда, оказывается, родилась социальная программа. Первоначально она возникала из самой природы, из попытки уцелеть, подражая животным, более укорененным в естественной среде. Потом у человека стала складываться особая система. Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты поведения, подсказанные другими живыми существами.
Таким образом, у нас есть все основания считать человека «незавершенным животным». Вовсе не через наследование благоприобретенных признаков он оторвался от животного царства. Для антропологии ум и все, что его занимает, относится к области культуры. Культура же не наследуется генетически. Из приведенных рассуждений вытекает логический вывод: тайна культурогенеза коренится в формировании человека как символического животного.
Выводы
1. В результате длительного процесса развития биологическая форма материального бытия преобразовалась в антропосоциокультурную. Проблема происхождения человека и культуры ставилась в донаучный период в рамках мифологии и религии. В науке наметились три основных подхода к ее решению - натуралистический, социологический и философско-антропологический. В современных концепциях человеческой природы, как правило, присутствуют в своеобразном сочетании все три подхода.
2. В рассмотренных различных концепциях культурогенеза духовная природа и творческая, нравственная сущность человека осмысливаются по-разному. Концепции взаимосвязаны и взаимодополняют друг друга. Именно поэтому многие исследователи проблемы культурогенеза являются одновременно представителями разных концепций. Это говорит как о сложности проблемы происхождения культуры, так и о том, что причины ее возникновения носят комплексный характер и не могут рассматриваться односторонне.
Вопросы для повторения
1. Какой смысл вкладывают в понятие «антропосоциокультурогенез»?
2. Каковы мифологические и религиозные представления о природе
культуры?
3. С каких позиций представители натуралистического, социологического и
философско-антропологического подходов объясняют происхождение
культуры?
4. В чем трудности эволюционной (трудовой) концепции культурогенеза?
5. Чем объясняется возникновение тотемов и табу в культуре?
6. Как можно раскрыть формулу «человек - символическое животное»?
7. Что объединяет все концепции происхождения культуры?
Точка зрения, согласно которой источником культуры является символопроизводящая деятельность человека, получила разработку в трудах ведущего представителя марбургской школы неокантианства Э. Кассирера (1874–1945). Он рассматривает культуру как процесс самоосвобождения человека, в ходе которого последний создаёт свой символический универсум: язык, миф, искусство, религия. Почему? Ответ на этот вопрос Кассирер пытается найти, сравнивая реакции животных и ответы человека на внешние раздражители. Животные реагируют на внешний стимул непосредственно, у человека же этот ответ должен подвергнуться ещё мысленной обработке. В чём же причина этого различия? Если сравнивать человека с животным с биологических позиций, то есть все основания считать человека “неполноценным животным”. Неполноценность эта проявляется в отсутствии инстинктивной программы поведения, обеспечивающей животному способы его поведения и приспособления к окружающей среде. Утратив инстинкты, человек частично утратил и характерную для животного мира способность к коммуникации со средой и себе подобными и как биологическое существо оказался обречённым на вымирание. Однако инстинктами не исчерпываются возможности животных приспосабливаться к окружающей среде. По мере усложнения животного организма только генетически закреплённой программы поведения ему недостаточно, и природа дополняет её способностью подражания. При относительно устойчивой среде обитания эта способность подчинена инстинктам и не имеет самостоятельного значения. Для человека, несдерживаемая никакими рамками, она становится той соломинкой, которая позволяет ему не только удержаться “на плаву”, но и выйти за рамки видовой программы. Дефект (отсутствие инстинктов) постепенно превращался в достоинство, в самостоятельное и оригинальное средство приспособления к окружающей среде. Однако для того, чтобы подражать, животным сознание не нужно. Как же и почему человек его обретает? Дело в том, считает Кассирер, что подражание даёт возможность человеку найти и закрепить полезные навыки, однако оно не даёт возможности передать эти навыки другим поколениям. Иными словами, благоприобретённое посредством подражания генетически не передаётся. И человек вырабатывает особое средство для оценки и дифференцирования этих навыков – сознание и особый способ их передачи – культуру. Культура, таким образом, мыслится Кассирером как символическая вселенная , в которой живет человек. Её мир – мир символов – отличается от физического мира тем, что символы лишены, по мнению автора, естественного (субстанциального) бытия и обладают прежде всего функциональной ценностью.
Таким образом, культура первоначально возникла из самой природы, из попытки выжить, подражая животным. Потом у человека начала складываться особая система передачи знаний и навыков. Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты поведения, выработанные человеком. И Кассирер приходит к выводу: тайна культурогенеза коренится в формировании человека как символического животного.
Рассмотренные концепции отвечают на основные вопросы, возникающие в связи с осмыслением проблемы происхождения культуры: Что является источником культуры? Как из этих источников культура возникает? Какую роль в жизни человека она играет? Каждая из них имеет свои достоинства и свои недостатки. Наиболее разработанной и убедительной, по нашему мнению, является символопроизводящая версия культурогенеза. Она даёт представление о тайне антропогенеза, разъясняет происхождение культуры в понятиях современной науки, выглядит вполне логичной. Однако и этой концепции присущ свой недостаток – остаётся в стороне вопрос о трансцендентальной, сакральной природе культуры.
Контрольные вопросы
В чём трудности орудийно-трудовой концепции культурогенеза?
Возможно ли объяснить культуру из натуралистических предпосылок?
Правда ли, что играть может только человек?
Отчего культура, возникнув из игры, отдалилась от неё?
Чем объясняется возникновение табу и тотемов в культуре?
Как можно раскрыть формулу “человек – символическое животное“?
Что посмотреть
«Синонимы» Надава Лапида
По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) - посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость - самого себя.
«Frantz» Франсуа Озона
В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.
«Патерсон» Джима Джармуша
В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности - на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.
Сцены из супружеской жизни
Театр «Гешер» совместно с тель-авивским Камерным поставили спектакль на вечный сюжет Ингмара Бергмана - «Сцены из супружеской жизни». По химическому составу крови этот спектакль довольно схож с бергмановским оригиналом; вероятно, оттого столь естественна игра двух актеров, Итая Тирана и Эфрат Бен-Цур. До того, что её и игрой-то сложно назвать, а если и так, то игрой в высшей совершенной степени.
Режиссер постановки Гилад Кимхи не только исследует под микроскопом грамматику эмоций, механизмы связи между мужчиной и женщиной - он, вслед за Бергманом, производит аутопсию современной супружеской жизни вообще. И жизнь эта, тесная и душная, как чужой ботинок, засасывает в себя зрителя. В ботинке к тому же оказывается камешек, и это уже сущий ад. «Ад - это другие», говорил Сартр. «Но когда другие перестают вам принадлежать, ад становится раем», мог бы сказать Бергман.
Раннего Шекспира, или «Как вам это понравится»
В тель-авивском Камерном театре играют пьесу «Как вам это понравится» в постановке Уди Бен-Моше. Точнее, ломают комедию, где при дворе свергнутого герцога плетутся интриги, а в заповедном лесу бродят счастливые и далекие от политики & практической жизни странники, изгнанники, философствующие актеры. В пространстве «дворец» - холод и тьма, люди с лицами наемных убийц; в пространстве «лес» - листва, и поэзия, и овечки с лицами добрых клоунов. Видеоарт и селфи, юмор века катастроф и скоростей - в переводе Дана Альмагора есть место дню сегодняшнему. И это нормально, думается, Шекспир бы оценил.
«Ужасных родителей» Жана Кокто
Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы - вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля - что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место
нигде
. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто - в Беэр-Шеве.
Новые сказки для взрослых
Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать
Kutiman Mix the City
Видеоархив событий конкурса Рубинштейна
Альбом песен Ханоха Левина
Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни ». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса
«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада
Жизнь - это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.
Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.
«Комедию д"искусства» Кристофера Мура
На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre
. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д"искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».
«Пфитц» Эндрю Крами
Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.
«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти
Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.
«Неполную, но окончательную историю...» Стивена ФраяИстинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.
Шомлойскую галушку
Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.
Бисквитную пасту Lotus с карамелью
Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.
Шоколад с васаби
Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.
Торт «Саркози»
Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.
Загрузка...